быть теплыми и крепкими, как у живых. Старый Вьюхо чем-то досадил тебе, и ты решил ославить его как колдуна и властелина мертвых? А ты знаешь, что, если бы не Вьюхо, тебя самого не было бы в живых?
– Это почему же? – буркнул мальчик.
– Лет десять назад в наших краях бушевала страшная болезнь, может быть, ты помнишь, – Хиваро говорил чуть нараспев, покачивая головой в такт несмолкающим песням. – Мужчины, женщины, дети покрывались язвами, распухали и умирали в течение трех дней. Старина Вьюхо сбился с ног, перебегая от хижины к хижине со своими снадобьями. Из каждой раздавались стоны, в каждой кто-то был близок к смерти. Если б не его чудодейственные мази и травы, всё наше селение вымерло бы, на радость подлым нурришам. Он спас уйму народа, Дью, и тебя в том числе, потому что в первую очередь лечил молодых мужчин и мальчиков.
– Ну и что же! – запальчиво возразил сын Огдая. – Если он когда-то кого-то и вылечил, это не значит, что теперь ему нужно спускать все его колдовские мерзости!
– Очень прошу тебя, Дью, – голос Хиваро стал строже и суше, – забудь о том, что мне сейчас говорил, и никому больше не пересказывай свои глупые и злые выдумки. Если это дойдет до Вьюхо, он сильно на тебя обидится и будет прав. Еще больше обидится брат твой Крей, которого ты выставил трусливым предателем. Ты думаешь, он сейчас не слышит нас с тобой? Не каждый знает об этом, но тебе я скажу, сын Огдая: души погибших доблестной смертью слышат, когда живые вспоминают о них. Они могут даже слетаться на голоса друзей и родных и, невидимые, пребывать рядом. Крей слышит тебя, и ему сейчас очень горько. Ты глубоко оскорбил павшего славной смертью воина.
Дью готов был взвыть от досады. Мудрый старый Хиваро не верит ему! Считает лжецом, да еще и злобным, и глупым к тому же!
– И еще, Дью, – добавил Хиваро совсем сухо и холодно. – Ты нарушил запрет. Ты прошел по священной земле, на которой покоятся наши деды, отцы и братья. Ты знаешь, какое наказание полагается за это?
Дью кивнул.
– Но послушай… – начал было он.
– Нет, это ты послушай меня! – возвысил голос старик. – Тебя оправдывает лишь одно: ты забрел туда нечаянно, в охотничьем азарте. Но ты должен был немедленно, стремглав уносить ноги, лишь только понял, где находишься! Или, – прищурился Хиваро, – ты и не был вовсе в месте упокоения мертвых? Ты выдумал, что забрел туда, точно так же, как и всё остальное?
– Я был там, – буркнул мальчик. На миг ему захотелось отречься от своих слов, признать себя лжецом: мысль о наказании, ждущем нарушившего запрет, сжала сердце. Но слабость тут же прошла. – Я никогда ничего не выдумываю. Я будущий воин, а не слепой и слюнявый сочинитель песен.
– Что ж, – Хиваро кивнул и отвернулся в сторону поющих и пляшущих, словно потеряв к мальчику интерес. – Ты мудро поступишь, сын Огдая, если не станешь рассказывать о том, что забрел в запретное место, никому больше. Не каждый окажется столь снисходительным, как беззубый старик. Ты понял меня?
– Я понял