твоего ретивого столичного адвоката, чтобы из системы так нагло не выбивался. Из принципа. На свидетелей защиты она просто большой и толстый забила… или что там у неё ещё шевелится. Поверь, запроси прокурор пожизненное… так ты и получил бы… под роспись. Ты есть червь. Радуйся, что хоть так отделался. Через полгода-год будет и тебе суд Второй инстанции. Запустят обычную судейскую карусель. Да, а ты апелляцию подал?
– Адвокат обещал прислать копию.
– Видишь… у тебя уже жизнь налаживается. Будешь теперь бумажки писать и ждать ответов… такой вот будет новый смысл кругами суетиться. Потом обломаешься, и тебя тихо переведут на открытку. Станешь тупо пахать за дополнительную хавку… и ждать длительных свиданок, устав от порнухи. Вертухаев начнёшь своей правильной активностью радовать, иначе загнобят. Потом свобода, где ты уже никому не нужен… только надзирающему легавому. А там опять потянет в простой и понятный мир тюрьмы.
– Утешил, сердоболец.
– А сам чего хотел? Ты уже меченый системой… на всю оставшуюся жизнь. Как ни крутись. Клеймённый.
– Давай поговорим о чём-нибудь светлом.
– Давай. Не бездельничай, возьми бумагу и опиши, что с тобой произошло… вот и наступит тебе прозрение… и это, душевное равновесие. Определишь свою роль в этом мире. В жизни же нет ничего заумного. Вечная грязь, которую все старательно не замечают. Как дерьмо в унитаз… поднатужился… наложил… полюбовался… и смыл. Задницу старательно подтёр… и опять чистенький… а нос… он только на чужой запах реагирует.
– Да ты, брат, вульгарист. Забористую дурь твоим корешам закинули.
– На таких корешей… вишнёвый сад бы не пожалел… как этот ваш врач-очкарик7 с бородкой.
05 Апреля 2009 года принесённым вертухаем куском кекса я одновременно отметил Вербное Воскресенье, и первые пять месяцев абсолютно бессмысленного болтания между тюрьмами.
– Вертеп… охолощенный, но всё же вертеп8, – сытно бурчал я, вывалившись из камеры, а потом бесцельно слоняясь по этажу и задумчиво разглядывая потолок, – Вот вам и обещанное шествие на осляти9. Нет, не так… гоняют впустую осляти по вертепам… а таможня давно сожрала морковку. Совсем как бедных евреев, которые по пустыне рыскали сорок лет, чтобы уж точно найти место, где нет следов американской нефти. А у меня впереди ещё семь долгих лет. Хотя, если не зажмут УДО, то три с половиной минус пять месяцев даёт три года и один месяц.
– Ты чё тут шаманишь? – за спиной у меня нарисовался хмурый Сулев, – Башка, как… ну, ты понял… а ты тут маятники рисуешь. Случайно парочку лишних колёс не заныкал? У меня глаза штырит зигзагом… вроде даже третий через затылок попёр.
– Халява всегда выходит боком, – язвительная нравоучительность в моём голосе напрочь победила редкие ростки сострадания, – А с бодяжной халявы можно вообще зажмуриться с финальным обсёром. Исключительно жидким.
– Смотри, как заговорил, – Сулев натужно усмехнулся и облизнул потрескавшиеся губы, – У меня калган10