Огонь палил со всех сторон,
Победа! Но на перекрестке Тикетонн
Они убили семилетнего ребенка!
А эти-то герои, что не страшатся дам,
Стреляют, не бледнея – хвала и честь бойцам! —
В испуганных прохожих.
Их видели в Париже, средь городских огней,
На кованых копытах их удалых коней
Мозг человеческий и волос.
На родину в атаку! – штурмует эскадрон,
Под пушечным ядром – низвергнутый закон,
Пехота, кавалерия снует,
Оплачены и сыты, во гневе так страшны!
Со знаменем – Мопа, и вопли их слышны,
Горнистом там – Вейо.
Ни оружья, ни пуль, вас никто не убьет,
Нас легко победить, безоружен народ,
Ах, какое отличное время!
И закон спрятан вечно, на прочный засов,
Ваши пушки заряжены, сотни полков!
Ну, рискните! Ах, как это смело!
О, бойцы декабря! Сговор против страны!
Ваши руки в крови, ею обагрены,
Потрясен пораженный Париж!
Ваши предки сияли, как свет маяков,
Вызов смерти бросали, презревши её,
Даже смерть удивленно глядит.
Ваши предки сражались с громадой полков,
Пруссаков белокурых и русских штыков,
Каталонцев повергли они,
Вы ж убийцы торговцев – экая грязь! —
Старикам как-то раз Сарагосса сдалась,
Вы ж умеете брать «Тортони»!
Что ж ты скажешь, история? Предки в боях
Не боялись ни пушек, ни шквала огня,
Эти только пришли растоптать
Женщин и стариков, и детей – разом всех,
Им дано это право на пакостный грех.
Есть два разных пути побеждать!
III
Он призывает в час ночной кромешной тьмы,
Когда Париж спит крепко,
Французских генералов, с погоном в три звезды
В расшитых эполетах;
Он говорит: «Послушайте, я вам открою тайну,
Которую носил три дня,
Вы Бонапартом до сих пор меня считали,
Теперь мне имя – Западня.
Поверьте, завтра будет день иной,
День боли, горьких похорон и своры.
Вы тихо проскользнете под каменной стеной,
Как это делают ночные воры;
Из старого сервиза возьмите-ка пинцет,
Который там, в кладовке упакован,
И приподняв засов, без хлопотных сует
Им отоприте дверь закона.
Вперед, с полицией! – И сабли наголо,
Рука не дрогнет изрубить,
Ни африканских лидеров, ни честных – никого! —
Ни тех, кто прочно на ногах стоит,
Ни представителей, ни тех, кто выслал их,
Ни свергнутый Париж!
Я хорошо задумал? «Гул одобрений стих.
«Видок! Ты что? Молчишь?»
IV
Казармам подношений тьма!
Солдаты, пейте! Да, с каких-то пор
Пить и кутить боялись дотемна?
Ну, веселись, солдатский двор!
Красны