где родился и вырос и которую любил и люблю всем сердцем, всей душой. Не важно, где ты живёшь, важно, с каким сердцем, с какой душой ты живёшь, и критика твоя должна быть критикой боли, а не злорадства и злопыхательства. Как можно не любить город, в котором ты вырос, людей, которые окружали тебя и как могли заботились о тебе, как можно не любить свою школу, класс, в котором ты учился, дом в котором родился и вырос. Не понимаю и никогда не пойму.
Но вернёмся в Ерушалаим начала XXI века, когда в результате моей деятельности на благо израильского общественного транспорта я был приглашён на подкомиссию Кнессета по проблемам транспортного обслуживания. Израиль страна жаркая, восточная и демократичная. Все и всюду одеваются как попало, но даже и там есть места, где принято соблюдать правила игры по международному стандарту. Я нагладился, начистился, надел костюм и галстук и, как обычно это со мной бывает, приехал на час с лишним раньше положеного. Поставив машину на стоянку возле входа в Кнессет, я бодрым шагом направился в проходную. Не тут-то было. Офицер безопасности мне объяснил, что пропуск мне заказан, но войти я смогу строго в соответствии с указанным в нём временем. Тут следует заметить, что весь израильский бардак и разгильдяйство, о котором слагаются легенды и который ясен, как только выезжаешь на автомобильную дорогу Тель-Авив – Иерусалим, заканчивается там, где службу несут израильские пограничники, мишмерет гвуль. Спорить с этими головорезами всё равно, что спорить с женщиной, даже если ты стопроцентно прав, никогда ничего не докажешь и будет всё равно так, как решила противоположная сторона. В общем, я понял, что час мне гулять где хочу и, усевшись в свой уникальный по тем временам для Израиля спортивный «Сааб», я отбыл на территорию Иерусалимского музея, благо это рядом с Кнессетом. И там пошёл в кафе.
Был конец осени, жара спала, и можно было пить горячий арабский крепкий кофе, запивая его холодной водой и приятно затягиваясь любимым «Данхиллом». Рай! И вдруг меня охватило удивительное, кружащее голову и дурманящее ощущение. Мимо меня прошла молодая женщина, девушка, которая пахла цветами. Нет, не духами с цветочным ароматом, не туалетной водой и не душистым туалетным мылом или спреем, а именно цветами, причём не одним каким-то ароматом, не одним оттенком запаха, а целой гаммой цветочных ароматов. Я, конечно, не дегустатор и не косметолог, и вообще я курю, у меня бывает забит нос, в винах я вообще ничего не смыслю, и я точно не гурман. Но тут нельзя было ошибиться. Девушка несла с собой аромат цветов.
Времени на обдумывание было катастрофически мало. Надо было быстро принимать решение, потому что в Кнессет опаздывать неудобно и невежливо. На моё счастье, за столик она села одна, и официант быстро принял заказ. Я достал из кармана визитку, написал на ней на иврите одно слово – пра-хим, что означает «цветы». Отдал визитку девочке, которая стояла при входе в кафе, и попросил передать её моей визави.
До Кнессета я не доехал, раздался телефонный звонок, после небольшой