она в существование духов, возможно, мстительных и возмущенных?
– Она самостоятельно разбиралась со своими делами, – добавила служанка, и лицо ее вновь обрело непроницаемое выражение, отражавшее лишь озабоченность его вопросами.
Томас задумался, много ли она знала о ремесле своей хозяйки. Ведь служанка постоянно жила в доме. Неужели она совсем не любопытна?
– А после сеансов вам приходилось убирать салон? – спросил он.
Рука мисс Форрест слегка дернулась: со стороны это выглядело лишь как легкое мышечное напряжение.
– Да. Приходящая уборщица занималась остальными комнатами, но салон мисс Ламонт поручала только мне.
– А вас не пугали мысли о проявлении сверхъестественных сил?
Вспышка презрения загорелась в глазах Лины и погасла. Когда она ответила, ее голос уже звучал с мягкой покорностью:
– Если вы их не трогаете, то и они оставят вас в покое.
– А вы верите в то, что мисс Ламонт обладала неким… сверхъестественным даром?
Женщина нерешительно помедлила, поддерживая непроницаемую маску. Не боролась ли в ней привычка преданности с правдой?
– Что вы можете рассказать мне о ее способностях? – продолжил расспросы Томас.
Внезапно это показалось ему крайне важным. Способ смерти Мод Ламонт, безусловно, был связан с ее искусством, подлинным или шарлатанским. Убийство никак не могло объясняться появлением случайного взломщика, нагрянувшего после сеанса, или даже алчностью каких-то родственников. Это преступление точно было вызвано какими-то личными чувствами, яростью или завистью, желанием уничтожить не только саму женщину, но и какие-то последствия ее профессиональной деятельности.
– Я… я толком не знаю, – неловко произнесла Лина. – Я ведь просто служила у нее. Она не откровенничала со мной. Но я знаю, что некоторые люди действительно верили ей. И не только те, кто бывал здесь. Как-то раз она сказала, что в своем салоне ей все удается на редкость хорошо. А в домах других людей сеансы похожи, скорее, на простое развлечение.
– Значит, вчера сюда приходили люди, стремившиеся к реальному общению с духами умерших, по каким-то своим насущным личным причинам.
Питт не спрашивал, а скорее делал логический вывод.
– Не знаю, но именно так она и говорила, – ответила служанка.
Она сидела в напряженной позе с прямой спиной, не опираясь на спинку стула, и ее сцепленные руки лежали на столе перед ней.
– Вы сами когда-нибудь участвовали в сеансе, мисс Форрест?
– Нет! – Ответ прозвучал мгновенно и страстно. Женщина откровенно возмутилась и опустила глаза, избегая взгляда Питта. – Пусть мертвые покоятся в мире, – добавила она упавшим почти до шепота голосом.
С неожиданной, ошеломляющей жалостью полицейский увидел, как слезы заполнили ее глаза и покатились по щекам. Мисс Форрест не пыталась извиняться, ее лицо точно оцепенело. Казалось, она просто забыла о присутствии полицейского, замкнувшись в своем собственном горе. Могла ли Лина горевать о