«Самарские судьбы», г. Самара, Россия).
«На берегу Эйлатского залива…»
На берегу Эйлатского залива
Я отрешусь от будничных забот,
Я стану мудр, как старая олива,
У кромки моря, взглядом на восход.
Под музыку, струящуюся свыше,
У берега морского на краю,
Мы сделаемся праведней и тише,
Спокойнее и лучше, как в раю.
Себя врачуем музыкой Эйлата,
И сможет все в одно соединить
Прозрачная мелодия Булата —
Из прошлого серебряная нить.
«Я праздники считаю по старинке…»
Я праздники считаю по старинке,
Из детского беру календаря.
Я не забыл, как падают снежинки
В раскрытые ладони января.
Цветных гирлянд мерцание живое,
И этот миг, когда из мишуры,
Как обещанье чуда, в свежей хвое
Являются волшебные шары.
Но плыли мы путем своим окольным,
Подвластны тяге к перемене мест.
Вдали растаял звоном колокольным
Почти забытый русский благовест.
Здесь праздники иные на примете,
Явившиеся исподволь, как сон,
Они глядят из глубины столетий
И вложены в спирали хромосом.
Одни из них суровы, будто судьи,
В других – преданий каменная нить,
Что вплетена навеки в наши судьбы,
И с ними нас нельзя разъединить.
Все праздники, что есть у нас на свете,
Пусть продолжают петь и ворожить.
Мне дороги и близки те и эти,
И самый главный праздник – просто жить.
«Оживи меня, Мертвое море…»
В. Добрусину
Оживи меня, Мертвое море,
Чашу соли своей поднеси,
Раствори в изумрудном растворе,
От беды и от боли спаси.
Защити от борьбы и погони,
От навета и злобы пустой.
Покачай на соленой ладони
И негромкую песню напой.
Ты – слияние древних загадок
И биенья усталых сердец,
И спускается, тонок и сладок,
Синий вечер в гранитный ларец.
И выходят библейские тени
Из пещер, как в былые года,
И горит, как над царствами теми,
Над Израилем та же звезда.
«Иерусалим, моя столица…»
Иерусалим, моя столица,
Мой город, вечный и святой,
Ложится отблеском на лица
Твой свет прозрачно-золотой.
На эти каменные своды,
Соцветья башен и окон,
Ты весь – явление природы,
Ее таинственный закон.
Как обещание кому-то
Шептали глухо, как в бреду,
Среди погрома и галута —
«Мы будем в будущем году…»
И через пыль тысячелетий
Целебен воздух твой и сух,
И