ночь не спят? Плохо работаем и поём трудовые напевы… Выдать ленивых!
Мать-Луна прорвала тучи, высветив чача, вытолкнутых вперёд из толп.
– Бей их! – крикнул Римаче. – Кáвас! Где Кáвас?.. Вот он! Кáвас за что будет бит, хоть не ленится? Не на том плече таклю нёс Кáвас, таклей размахивал. Мог убить кого – и тот пýрех18 впредь не работал бы. Покалечить мог – и тот пýрех жил бы на милости у Великого, ну а мы возмещали б. Вот каков Кáвас, будем стегать его. Так, старейшины Папамарки, мудрые?
Старческие голоса вскричали. Родственникам лентяев выдали палки, и экзекуция началась. Кáваса били, пока не рухнул. Градоначальник же произнёс:
– Наказанные одумались?
И один из побитых просил в слезах, чтоб и впредь колотили строго.
– Чача! – инка-по-милости перешёл к другим вопросам. – Что кому нужно – мне сообщили. Сказано Пача Кýтеком – Тýпак Инкой подтверждено: у кого нету нужного – дать тому. Виноват Кáвас, но получает шерсть на одежду, целый мешок. Айау хайли, чача!
– Хайли-ахайли!!
Кáваса унесли с мешком.
Градоначальник начал:
– Про руна-сими… Тёмный язык – мысль тёмная. Светлый язык – мысль светлая. А светлей руна-сими нет в мире, на нём говорят подвластные Сыну Солнца. Главный учитель вам прокричит слова.
Толстый чиновничек тенором вскрикнул:
– Тýпак Йупанки!
Толпы сказали: – Тýпак Йупанки!
Выучили «митимáе», а также «рýрай» – «пóдать» и «делать», отчего взоры одухотворились, лики прояснились. Ведь наличествовала тенденция, что они, «усвояя познание речи инков, словно бы сбрасывали с себя тупость, невосприимчивость, и у них появлялась склонность к учтивым придворным делам, а умы устремлялись к высшим» соображениям.
Жрец Айуана, инка-по-милости, кончил здравицей:
– Повторяйте! Солнце, жизнь питающий, день рождающий, нас кормящий! Не призывай от нас Тýпак Йупанки! Он, милосердный, с тёмных стезей нас вывел в мир света! Славные урожаи мы соберём великому Сыну Солнца!
Пýрехи бережно понесли домой кладь духовную; господа скопом двинулись в крепость.
Дом в скалах, дополненный мощной кладкой, венчанный толстой крышею, вис всех выше и достигался вверх по ступеням. Римаче и Айуана пошли по ним, останавливаясь, отдыхая. Вход скрывал полог. За коридором был зал с паласом, а в клиновидном окне – луна. Полуяйцо на ножках – андский рефлектор – пыхало заревом.
– Как у инков! – нёс Айуана, отогреваясь. – У инков крови! Кто тебе помогает? Мудрость твоя иль духи?
Андские духи, то есть деревья, скалы, могилы, храмы, подвалы, совы и пр., населённое сверхъестественным, были чтимы, как древнеримские лары, и столь же властны.
Выйдя, Римаче вернулся с маленькой керамической головою в шапочке. Жрец, ткнув в ручку, соединявшую глиняные наушники, изумился.
– Кто сделал?! Точно живая! В Куско такого нет!
Градоначальник извлёк из стенной