писатель Д. Маркиш в своей книге «Еврей Петра Великого, или Хроника из жизни прохожих людей» (Спб., 2001) вкладывает в уста отчаявшегося царя слова: «Надежда пархатая!» И действительно, вести переговоры с турками о судьбе всей православной России Петр I доверил еврею, личности замечательной. То был вице-канцлер, барон Петр Павлович Шафиров (1672–1739), на коего царь полностью полагался. При этом Петр I был готов на самые унизительные условия перемирия, вплоть до того, чтобы отдать союзникам турок, шведам, Лифляндию и даже Псков. В инструкции Шафирову он высказался еще более категорично: «Все чини по своему разумению, как тебя Бог наставит, и ежели подлинно будут говорить о миру, то ставь с ними на все, чего похотят, кроме шклавства [рабства. —Л. Б.]».
Если верно, что «дипломатия есть искусство возможного», хитроумный вице-канцлер добился, казалось бы, невозможного. Туркам были отданы лишь крепости Азов и Таганрог. А русская армия во главе с Петром получила возможность почетно и без потерь выйти из окружения. «В более широком политическом плане, – говорит историк С. Ф. Орешкова, – мир с Турцией отвечал той цели, которую Петр I ставил перед собой и до войны, – обеспечить России спокойствие на южных границах, чтобы иметь возможность сосредоточить все силы против Швеции». Однако сам виновник торжества Шафиров вынужден был по требованию врага томиться в турецком плену в качестве заложника. «Держат нас в такой крепости, – писал Петр Павлович из Турции, – что от вони и духа в несколько дней вынуждены будем умереть». А в неволе ему пришлось пребывать два с половиной года!
Уже один этот эпизод ставит Шафирова в ряд выдающихся русских дипломатов. Это, кстати, признают даже искушенные в юдофобии историки. Так, известный литературовед и историк В. В. Кожинов говорит о неоспоримых заслугах Шафирова, сумевшего «в очень трудной ситуации заключить необходимый для России мирный договор с Турцией… Еврей… Шафиров стал одним из самых знатных лиц в России…»
Вопрос о еврействе Шафирова заслуживает отдельного разговора. «Шафиров – не иноземец, но жидовской породы, – говорили о нем, – холопа боярского прозванием Шаюшки сын, а отец Шаюшки был в Орше у школьника [меламеда. —Л. Б.] шафором, которого родственник и ныне обретается в Орше, жид Зельман». Русский биограф так описывает его внешность: «Хотя он был малого роста, чрезвычайной толщины и едва передвигал ноги, но соединял ловкость в поступках с великою приятностью в лице. Жидовская порода».
При этом нельзя не сказать о том, что некоторые еврейские историки и писатели, забывая о реалиях той эпохи, стремятся представить всех своих соплеменников тайными, а то и явными иудеями. В их изображении Петр Павлович предстает то ведущим разговоры на иврите, то в ермолке за столом на пасхальном седере. Подобные картины – плод авторской фантазии, ничем документально не подкрепленной. Известно, что православие принял еще отец нашего героя, смоленский уроженец по имени Шая Сапсаев (он какое-то время был холопом у боярина Б. М. Хитрово), нареченный при крещении Павлом Филипповичем Шафировым и получивший дворянское