озерца Лебяжьего на берегу стоит. О ней ужо и не помнит никто. Так ты ей дары поднеси и прощения попроси.
– За что бабушка? – изумился Федор.
– Будет за что. Ты попроси. От спроса язык не отсохнет, Да за спрос и денег не берут. Ступай. Всех за собой не тяни. Возьми двух людишек верных, и ступай. А в монастырь один иди. Богородица защитит, – она размашисто перекрестила его, – Ступай, – поцеловала в лоб, как малого и слегка стукнула по лбу как делала в детстве, – Бодрянку мою пей. Она от сглазу, от оговору, а более того, от отрав всяческих очень способна, – повернулась и вышла в дверь.
Глава Розыскного приказу кликнул двух ближних холопов и велел им собрать дары побогаче, дабы отнесть в Алексеевскую обитель, а охоту отложить на денек – два. Это было не в новинку. Дары да посылы сестрам Алексеевским несли все издревле и по нынешнее время. Даже усопшая царица Наталья и ныне здравствующая царевна Софья не забывали это делать всегда. Правда от князя-кесаря такое было впервой, ну да чего у него на уме, то лучше не знать и не ведать.
В обитель Федор подходил, подходил, а не подъезжал, как и наказывала ведунья, с дарами к обедне. Сестрам пожелал доброго здравия и полный кузов добра, отдал дары, взяв токмо две свечи. В церкву пошел один. Поставил свечу Богородице Грузинской чудотворной, что спасла Москву от моровой язвы лет как полста назад. Шепотом спросил у смиренницы, где тут часовенка старая и, увидев удивленно распахнутые глаза и вскинутые ресницы, понял, что ой не спроста его сюда чародейка направила. Смиренница юркнула меж изб и на смену ей вышла сестра всей статью своей напоминающая скорее царевну-лебедь из сказов старых, чем монашку затворницу.
– Чего изволили искать боярин? – переспросила она.
– Да вот хочу свечу Богородице Владимирской поставить, говорят, есть у вас список с нее работы мастеров старых, – он помолчал, добавил, – Да прощения у нее попросить.
– Есть такой список, – внимательно глядя на него, ответила монашка, – Да уж и не помнит никто, что он есть, а где есть того наверно и не ведет ни одна из сестер.
– Так ходит слух, что часовенка стоит на берегу озерца Лебяжьего, там и икона эта, – Федора уже начинала бодрить эта тайна.
– Так не то чтобы часовенка. А жила там когда-то игуменья наша. Избушка там ее стояла, теремок невелик, – она вдруг потемнела глазами и выдохнула, – Теремок невелик, а открывать дверь не велит!
– Надо мне, сестра! – неожиданно даже для себя назвал ее так всемогущий Приор, – Надо! Доля, – так же неожиданно вспомнил он забытое слово.
– Коли Доля…то надо, – она кивнула, – Пошли.
Ромодановский подошел к заброшенному теремку, вошел на его крыльцо и смело дернул за ручку двери. Она легко подалась, пропуская его внутрь. В полумраке он разглядел стол, лавку. В углу икону, с горящей под ней лампадой. Князь зажег от лампады свечу, поставил в поставец. Свеча осветила горницу. Из темноты выплыл черный лик Богоматери. Краем глаза он заметил две фигуры сидящие в дальнем