полоска, под всем этим шла привычная будничная работа по выработке оптимальной программы действий. Зверь напоминал чем-то полутемный профиль танка, наверное, скупым спокойствием и сознанием того, что если жертва выбрана и взята в прицел, то спешить уже некуда. Он не шелохнулся, не отреагировал никак, наблюдая за сидевшим у огня полуголым человеком, когда, вынырнув из зарослей фиолетового папоротника, на голых камнях озерного берега показались две грязно-болотного цвета фигуры в подпоясанных походных комбинезонах. Один, тот, что пониже и постарше, сухощавый, весьма, чувствовалось, выносливый еще и подвижный мужчина, привычный к порядкам лесной вольницы, обладатель обветренного лица, чуть скуластых заросших редкой щетиной коричневых щек и повадок вынужденно тренированного человека, вышагивал, держась самой воды, звучно гремя прибрежной галькой, не поднимая лица; он собирал морщинки в уголках глумливых глаз и особенно не спешил. За ним, поотстав, шагал, размахивая свободной рукой, интеллигентного вида парень, мрачный и взмокший, с мужественной новой бородкой, старательно подправленной на манер скандинавских морских волков, – не хватало только потертой курительной трубки в зубах. На прямом носу сидели какие-то особенно тонкие дорогие благородные очки явно не местного производства в металлической оправе и которые сидели, видимо, там у него на переносице не так, чтобы очень охотно, так что время от времени он с размаху хватал их большим и указательным пальцами за грань прямоугольной линзы и возвращал на место. Этот выглядел гораздо менее свежим и гораздо более утомленным и встрепанным, от него только что дым не валил. Глядел парень большей частью куда-то за озеро.
– А чего на этой стороне? – спросил, поглядывая на лес, пожилой мужчина.
Шагов за десять еще стало слышно, как его настигает откуда-то, надрывается тоненьким голоском и плещет железками некий блюзовый мотив.
– А чего не там?
Мужчина шел, выбирая дорогу в обход вылезшей наполовину из камней и песка коряги, его спутник отплевывался, расстегиваясь и дыша, как загнанная лошадь, Гонгора сидел, обернувшись, морщась на сносимый к нему дымок от костра.
– Не мытьем, так зачесом, – сказал ему пожилой мужчина, бросив взгляд на перекошенный чехол авиаконтейнера, покоящегося на траве вдали от огня. – Зачесал их как – верблюдом?
– Насмерть, – ответил Гонгора.
– Вот кровопийца. И какой чесун сказал бы «нет»?
– Старый, – ответил вместо Гонгоры сильно небритый парень еще издали. – Старый.
– Вот твое бы упрямство да на мирные цели, как бы всем сразу похорошело… Мы по дыму увидели. Ну, здравствуй, что ли, бродячий кот, – постояв и как бы спохватившись, вспомнив о приличиях, сказал пожилой спутник парня.
С большим удовольствием глядя на деда, улыбаясь в ответ, Гонгора крепко стиснул, вернее, попытался крепко