разбираться в этом хитросплетении каменных полов и кабинетов, лестниц и коридоров, в этом будничном нагромождении времен, совершенно диких каких-то этажей и отживающих свой век, одетых в дорогую кожу, временных, пугающих, прозрачных, порочных, будящих холодную ненависть, фешенебельных, заплеванных, беспризорных, пользующихся плохой репутацией и сумасшедшей популярностью, не от мира cего, безвестных, бесстыдных, в чем-то излишне скромных, крикливых, неприступных, с высоким рейтингом покупаемости и надменных, нездоровых, исполненных естественного презрения ко всему, пуленепробиваемых, многообещающих, обещающих даже слишком много и ничего взамен не отдающих, подавленных, приватных, проклятых и подавляющих волю, предлагающих выпить и переспать, обходительных и чуть высокомерных, праздных, благородных, явно эпикурействующих, безликих, увечных, грязных, анизотропного действия, со следами обуви на беззащитном лике, безупречно охраняемых, капризных, прошмондовствующих, непоправимо страшных, безвольных, четко разбирающихся в людях, самоироничных, настырных в своих начинаниях, оскопленных, расхлябанных, расхлюстанных, самодовольных, предупреждающих и предупредительных, запрещающих, непроходимо деревянных, аскетичных, негостеприимных и выпотрошенных, не раз сжигаемых, но так до конца и не сожженных, продажных, еще чистых, но уже купленных, потайных, тайных, ютящихся по темным углам и поджидающих за углом, неизменно расходящихся во мнениях, одноразового действия, странствующих, непревзойденных, забрызганных росой, хороших и плохих, бросающих по сторонам задумчиво-похотливые взгляды и одинаковых, как спички, не всегда разных – стройных рядов дверей, исчезавших в бесконечности.
__________________
ГЛАВА 2. ВЕЛИКИЕ ОЗЕРА. СЕМЬ ГРАНЕЙ ЛЕТНЕГО УТРА
В сумрачном тесном коридоре все дребезжало и громыхало, как в старой консервной банке с остатками какого-то барахла. Несло горелым маслом и пылью. Сомкнутый ряд стульчиков слева с обшарканными, истертыми и исцарапанными на углах металлическими сиденьями, на которых, надо думать, в другое время смирно восседал дрессированный прайд тяжеловооруженных рослых гоплитов, уставившись в одну точку и в ожидании работы пережевывая про себя одну-две своих нехитрых мыслей, занимал сейчас обрез пыльного шланга над оборванной проводкой, здесь же тускло желтела оброненная горсть стреляных автоматных гильз. Все это выглядело давно забытым, лежалым, глаз, скучая, находил тут повод к продолжительным логическим экскурсиям на тему куда катится этот мир. Прямо перед сиденьями громоздил один свой неподъемный сустав на другой масляно поблескивавший агрегат, напоминавший опорную установку крупнокалиберного пулемета. Пулемет нависал тут, должно быть, совсем черный, уверенно отсвечивающий, невероятно тяжелый и неповоротливый, с полным боекомплектом увесистых округлозубых патронов, с удобной