как, но я добьюсь того, чтобы все, кто смотрел на меня свысока, станут ползать у меня в ногах, те, кто не считал меня ровней, начнут пресмыкаться передо мной…
– Ты так жаждешь богатства, дорогой брат? – Удивленно воскликнул Огюст.
– Богатства? Пожалуй, дело не в нем, хотя деньги занимают большое место в жизни. Я жажду власти, поклонения, признания и уважения, поверь, я вполне достоин этого!
– Эрик! Господь милосерден, я стану каждый день молить его о том, чтобы он избавил твою душу от эдаких грехов.
– Ну и заморочили же твою глупую головенку в монастыре, что греховного в моих желаниях?
– К прискорбию, но это действительно грехи: гордыня, тщеславие и властолюбие. От всего сердца я хотел бы, чтобы они не омрачили твою юную душу.
– Ах, маленький кюре, сделай милость, избавь меня от проповеди, ты еще не получил сан. Я вовсе не хочу с тобой спорить, расскажи лучше, как идет твоя учеба?
Огюст порозовел от радости и восторженно произнес:
– Вообрази брат, сегодня я получил очень интересное и сложное задание от самого настоятеля! Он сказал, что доверяет именно мне проделать работу.
– И что же это за дело?
– Ох, оно вызвано весьма трагичными событиями, утром в обитель приехали крестьяне и доставили останки погибшего священника, что нашли в лесу. Несчастный стал жертвой диких зверей, одному Господу ведомо, как он оказался один в лесу в такую пору. Мы честь по чести проводили беднягу в последний путь, но, разбирая обрывки облачения, монахи наткнулись на рукопись, которую погибший прятал со всей заботой и трепетом. К несчастью, листы намокли и кое – где совсем залиты кровью. Настоятель поручил мне разобрать написанное как можно подробнее, возможно там что – то важное, раз священник берег листочки у самого сердца.
– И ты так радуешься поручению? И впрямь, Огюст, твоя наивность сродни младенческой глупости. Теперь ты станешь портить глаза и сидеть, согнувшись, разбирая чужие письмена, эдак ослепнешь и наживешь себе горб. Нашел, чем гордиться. Скорее всего, там молитвы, а то и счета за уголь или провизию. Настоятель выбрал самого растяпу из всех и навязал тебе лишнюю работу.
– Неправда, – обиженно пробормотал Огюст. – Я горжусь, что господин настоятель дал поручение именно мне.
– Стало быть, ты тоже подвержен греху тщеславия. – Усмехнулся Эрик.
Лицо молодого послушника залилось краской до самой шеи, он смущенно замолчал и старательно осенил себя крестом.
– Должно быть, ты прав, дорогой брат. От всего сердца благодарю, что ты указал мне на мои ошибки и греховные мысли. – Пылко воскликнул он, и глаза его наполнились слезами.
– О, Господи, Огюст, какой же ты простофиля! Да я и не думал тебя упрекать, бедный мой брат, поверь, что ты единственный на свете, к кому я чувствую расположение. Ладно, давай спать, завтра мне вновь надо тащиться в проклятую контору. Хоть бы молния ударила в это паршивое место и мне