туда с передатчиком.
– А я прикрываю, так?
Два часа спустя над ущельем как назойливые стрекозы повисли вертолеты. Еще через час к лежавшему без сознания Бойкову пробились спасатели.
В госпитале
Хирург сняла марлевую косынку: «Ну всё, теперь что бог даст. Ему, конечно, повезло. Там в горах холодно, так что получилась естественная гиперемия, а то бы с такой потерей крови…».
На следующий день Борис пришел в себя: «Хм, а чего это мы тут делаем?» – обратился он к соседу по палате.
– Отдыхаем. Ты бы, милый, проверил, всё ли у тебя на месте, а то наша врачиха баба решительная – что угодно отхватить может, не постесняется.
Борис, насколько позволяли повязки, ощупал себя: «Вроде бы все на месте.»
– Ну и слава богу. А то за ними глаз да глаз нужен.
– Козырев, я тебе в другой раз язык отхвачу, чтобы зря не трепался! – В палату даже не вошла, а скорее промаршировала решительным шагом хирург, Аглая Караваева. Она присела на кровать Козырева, откинула одеяло: Шов не болит? Завтра в палату для выздоравливающих. Надо начинать гулять, чтобы спаек не было. А вы как, Бойков?
– А он беспокоится, всё ли у него цело. Боится, не отхватили ли вы чего существенного?
После ухода доктора Козырев подошел к кровати Бойкова: «Доктор сказала, что ты в горах мерз. Ты не из отряда Волкова?».
– Оттуда, а что?
– Парни из выздоравливающих говорят, что ты почитай по отвесу чуть не полкилометра вверх прополз. Вроде даже рекорд.
Борис, который к этому времени уже почти что почувствовал себя в форме, а может обезболивающий наркотик давал себя знать, усмехнулся: «Картинку я видел. Две вороны смотрят на реактивный самолет. У него, значит, дым из сопла. Вот одна другой и говорит «Смотри, как быстро летит!», а та отвечает «Вот если бы тебе тоже хвост подожгли, ты бы еще скорее полетела.»
– Понятненько. Значит, прилично вас поджимало. А я по дурости залетел. Короткий шнур оставил, когда мост подрывал. Ну меня и пронесло метров двадцать, наверное, а потом обо что-то шмякнуло. Аглая чуть не последними словами ругалась, дескать мы там дурака валяем, а ей отдуваться.
– Слушай, мне показалось, что тебя ночью кто-то навещал.
– А-а, это… Так у них тут такая процедура, проверяют поправился ты или нет. Ну видно, сомнения насчет моего здоровья были. Меня сестры три ночи подряд проверяли, и все разные. Я уж было жаловаться хотел. А сегодня Аглая, ты сам слышал, сказала, что меня переводят в выздоравливающие. Значит, сестрички, наконец-то положительное заключение о моем здравии сделали.
На следующее утро в палату влетел Фирсов: «Борька, ты?! Мне Козырев в курилке про тебя рассказал. Ну я думал, вряд ли. Тебя ведь в училище оставляли. Но все-таки решил проверить. Ну ты как? Долго еще валяться будешь? Знаешь, у сестричек местных есть способ проверки: приоткроют одеяло – ежели твое мужское достоинство стоит как положено, значит, пошел на поправку. Они тебя еще не проверяли?».
– Идите вы к черту со своими проверками! – рассмеялся Борис, – Мне Козырев про это дело все уши прожужжал. Ты скажи, как ты сюда залетел?
– А