работали воодушевлённо, с фантазией, поскольку для каждого, как оказалось, его работа явилась творческим дебютом (особенно для меня).
И плоды этого творчества не замедлили созреть!
– Ну, как моя мебель? – горделиво показал Андрюха на кривой столик и пару скамеечек, сбитых из ольховых палок. – Я даже спинки сделал, чтобы вам было удобнее.
– Спасибо, – сказал Мишка и уселся на одну из скамеечек. Но удобств почувствовать не успел. Мебельный шедевр переломился пополам безо всяких прелюдий, и Мишка оказался на земле.
Андрюха почесал затылок:
– Вот, чёрт! Не рассчитал малехо предельную прочность. Ты, Мишель, немного тяжеловат для моей мебели.
Мишка поднялся, пожал плечами, но ничего не сказал.
На вторую скамеечку сесть никто не решился.
Мы поставили кастрюлю с татьяниным варевом прямо на травку и разлеглись вокруг неё, как древние римляне на своих оргиях.
Начавшаяся было работа ложками, резко застопорилась.
– Я, конечно, понимаю, Танюша, что ты всех нас любишь, но не до такой же степени! – выразил Андрей общее недоумение по поводу соляного раствора, изготовленного девушкой, и замаскированного под суп.
На глазах Тани навернулись слёзы, она бросила ложку и скрылась в лесу. Вовочка тут же вскочил и побежал следом.
– Вот, Андрэ, учись у студента, – одобрительно кивнул я, – он истинный джентльмен, не то, что ты, невежественный мужлан! Сейчас девушке так нужно сочувствие и утешение!
Андрюха немного поник.
Таня вернулась очень быстро и одна, а на её личике не было абсолютно никаких следов неутешных рыданий.
– Я ведь вам говорила, что не умею ни варить, ни жарить, ни печь! Я умею только есть! А посему, попрошу без претензий. Тем более что первый блин, если верить народу, всегда получается гадким!
– Какие претензии, Танюша! – успокоил я её, хотя успокоение ей было нужно так же, как мне повышенные соцобязательства. – А где, кстати, Вовочка?
– А почему мне должно быть это известно? – удивилась она.
Мы все недоумённо переглянулись.
В это время показался Вовик. Его лицо было красным, а в глазах виднелись остатки слёз.
– Вот, чёрт, из-за этой пересолки всего наизнанку вывернуло, – устало выдавил истинный джентльмен.
X
Полночи нас душил дым костра, в котором чадили сырые дрова, в избытке заготовленные Мишкой, а когда они наконец-то прогорели (или, скорее всего, элементарно потухли), и мы приготовились плюхнуться в приятные сны, на нас обвалилась палатка. Поскольку это событие произошло как раз в тот момент, когда мы находились на границе между явью и сном, то и реакция на внештатную ситуацию получилась довольно своеобразной.
Первым попытался вскочить Вовочка, лежавший в серединке, но тут же упал Мишке на голову. Мишка его скатил с себя прямиком на Таню, и та завизжала во всю силу лёгких. Вовочка ж, осознав, на кого он теперь улёгся, перестал