злого и беспощадного взгляда. Соня запахнула пеньюар на груди и поспешила отвернуться. Неожиданно она почувствовала себя куда более раздетой, чем была на самом деле. И безмерно виноватой. Но какого черта она должна что-то объяснять этому мужлану! Какое у него право задавать ей вопросы, на которые ни у кого не было правильных ответов!
– Все годы, что я тебя знаю, ты вела себя глупо и безответственно.
Как обычно, занудства ему было не занимать, особенно в том, что касалось протокола и соблюдения приличий. Она обернулась с яростью ошпаренной кошки и зашипела:
– Да пошел ты!
Но когда попыталась подняться, он перехватил ее и усадил обратно. Запястье, которое она рывком попыталась освободить, полыхнуло острой болью.
– Куда бы я ни пошел, тебе придется жить с этим.
Они оба смотрели на ее руку, пойманную в тиски его железных пальцев. На нежной коже вздулась голубая венка, и проступили красные пятна. Соня затаила дыхание и осторожно, словно проверяя хватку капкана, потянула руку к себе.
– Все уже случилось. – Она с каждой секундой теряла волю к сопротивлению и, когда он отпустил ее, сокрушенно сгорбилась, признав правоту его слов. – И ничего не изменить.
А следом сознание обреченности ввергло ее в панику. Что теперь делать? Скрыть от Ильи газету? На сколько? На день? На два? Сейчас начнутся звонки, и он узнает от кого-то другого.
– Возвращайся наверх и сделай так, чтобы он узнал от тебя, – будто прочитав ее мысли, посоветовал Павел, и в его голосе было больше усталости, чем раздражения.
– Я не знаю, что ему сказать!
– Плевать, что сказать. Факта публикации уже не изменить. Важно, как ты это расскажешь. Ему это важно.
Она была подавлена и разбита, но все же успела удивиться, что бесчувственный Павел проявил чудеса понимания и человечности к тому, кто никогда не позволял себе проявлять человечность и понимание по отношению к другим.
– Откуда тебе знать, что ему важно? – скривилась она, не желая выслушивать советы от телохранителя. – Мне все равно, что обо мне скажут или напишут. Меня никто не знает. Но он всегда на виду. Как он будет смотреть людям в глаза?
– Надо было побеспокоиться о последствиях прежде, чем ты забралась в его постель. Отправляйся и разбуди его, пока это не сделал чей-нибудь доброжелательный звонок. Или займись с ним сексом, а потом слова найдутся сами.
Соня ошарашено глянула на мужчину, который позволял себе столь интимные рекомендации. Он уверенно выдержал ее взгляд и одобрительно усмехнулся, когда она кивнула, словно осужденный на эшафоте при оглашении смертного приговора, и послушно направилась к дверям библиотеки. Павел прихватил разоблачающую статью, распластавшуюся на полу мертвой птицей, и последовал за ней, как конвоир.
– И как, оно того стоило? – с каким-то скрытым злорадством спросил он перед дверью спальни, но женщина не ответила, хотя весь путь по лестнице неотступно думала о том же.
Думала,