в окно с вертикальной полоской звездного неба, прежде чем забраться в постель, и сдержанно вздохнула, будто смогла разгадать его замысел, но не посмела вторгнуться в его удивительные мечты.
– Ты устала?
Он и сам не знал, что хотел услышать в ответ. Что да, устала, и давай отложим объятия на утро, или нет, не устала, обними меня скорее, любимый. Но она ничего не ответила, утонула в мягких подушках, как избалованная принцесса, и смежила ресницы, предоставляя мужчине самому выбрать сценарий ночи. Он провел ладонью от ее плеча до колена, убеждаясь, что это не сон, и его Соня лежит рядом, а не летает в параллельной вселенной, до которой его мысли еще не добрались. Она улыбнулась и поймала его руку, двинувшуюся в обратный путь.
– Спасибо тебе, любимый! Это был такой чудесный день.
– Так уж и чудесный! – для проформы усомнился он.
– Разве возможно, чтобы ты сразу согласился со мной, Илюша! – Она поднесла его руку к губам, поцеловала и вернула к себе на грудь, словно они все еще бродили по чужому городу, и ему предстояло доказать глазеющим зевакам свое превосходство и право собственности. – Наверное, если бы мы стояли в церкви перед алтарем, и я произнесла: «Согласна!», ты бы все равно возразил.
– Мы никогда не окажемся перед алтарем, Соня.
– Да разве это имеет значение! Я так люблю тебя, что если бы мне пришлось выбирать среди трех миллиардов мужчин, я бы, не задумываясь, выбрала тебя.
– Почему меня?
– Ты знаешь.
– Не знаю. Скажи.
Любые разумные доводы, которые она приводила всякий раз, когда он сомневался в себе и в возможности любить его, такого трудного и неудобного, все равно ничего не стоили в сравнении с ее голосом, произносящим его имя, с ее улыбкой, которой она укоряла его за неуверенность в их любви, с ее поцелуями, которым он верил еще до того, как к его губам приближались ее губы.
– Потому что ты лучший, Илюша. Ты моя вторая половинка, большая половинка, лучшая половинка. Ты – неотделимая часть моей души. Ты мой брат, мой отец, мой возлюбленный, мой муж и мой бог. Жизнь без тебя замирает, теряет звуки и краски, форму и смысл, превращается в пепел. Я никогда не отпущу тебя, а если отпущу, то и сама перестану существовать. И здесь и сейчас, в этом подлунном мире я клянусь, что отныне буду только твоей и буду любить тебя вечно, в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас.
– Ты обезумела, женщина! – выдохнул он, теряя голову от этой клятвы, словно наяву оказался у алтаря и услышал ее счастливый голос, взмывающий под гулкие своды собора.
– А ты должен был сказать, что берешь меня в жены, – откуда-то издалека напомнила Соня.
– Да, я беру тебя, – без тени сомнения отчеканил он, проникнувшись странной торжественностью момента, и тут же ворчливо добавил: – Но у нас будут только радости, богатство и здравие.