за могилу и обнаружила лежащего кверху лапами попугая. Увлажнившиеся глаза Чистого вот-вот готовы были выскочить из орбит.
– Ты же та самая Шр-рам! – неразборчиво выдал он и попытался привести себя в вертикальное положение. Лапы попугая были такими короткими, а сам он – таким разжиревшим, что задуманное ему удалось выполнить далеко не сразу.
Гадая, где птица, которая всю свою жизнь провела на кладбище, могла слышать мое имя, я сделала пару шагов назад, чтобы не смущать пернатого.
– А что не так с «той самой Шрам»? – Я вопросительно изогнула бровь.
Были бы сейчас у пернатого свободные руки, он бы ткнул когтями мне в грудь.
– «Что не так»?! – передразнил он меня, занимаясь срочной чисткой перьев. – Ты же дочь Р-ржавого Гвоздя – вот что не так!
– Ну это я вроде бы в курсе. А чем тебе капитан Ржавый Гвоздь не угодил?
– Он же гр-роза всех морей! – встрепенулся попугай. – Я уж, до того как здесь обосновался, успел, знаешь ли, поплавать на кор-раблях и много чего знаю.
Интересно, почему все сразу вспоминают моего нерадивого папашу? Лично я всегда восторгалась матерью. У Ржавого Гвоздя магического потенциала – ноль, а я бы не смогла стать некроманткой, не будь у меня один из родителей, по меньшей мере, белым колдуном или колдуньей, а еще лучше – черным. Что там было в роду у Шеллака, мне так и не удалось выяснить ни у него, ни у наставника. Было похоже на то, что они ничего не знали про прошлое Шела. Ну или пытались убедить меня, что не знают.
С упоминанием имени моего отца разговор между мной и Чистым клеиться перестал. Попугай зажался, притворившись, что сейчас его ничего, кроме чистки перьев, не интересует. Айва внезапно стала пресной и безвкусной. Я забросила фрукт в кусты и вернулась к объекту исследования – свежей могилке принца Пера.
– Ignis, – тихонько попросила я, и над надгробием зажегся маленький мерцающий огонек.
Теперь, при свете, я могла быть уверенной, что точно не ошиблась. Это действительно была могила принца, убитого, по словам начальника, прошлым утром.
Церемонии погребения особ королевской крови проходили всегда пышно, богато, при большом скоплении народу. Не припоминаю, чтобы членов монаршей семьи хоронили так быстро. Эта история нравилась мне все меньше и меньше. Во время правления принц вроде бы был такой тихий (мало кто вообще видел, как он выглядит), а воды вокруг его смерти намутили, словно он такой из себя разгеройский герой.
И тут мозг выдал мне весьма интересную идею, к осуществлению которой призывал немедленно.
– Ну уж нет, – возразила я сама себе вслух, – это мерзко.
Только что умершие люди после воскрешения обладают одной небольшой, но весьма неприятной особенностью: они некоторое время еще не знают о том, что мертвы. Любопытство некоторое время боролось со здравым смыслом, пока не победило, причем с огромным перевесом.
Я вгрызлась ногтями в свеженасыпанную землю над могилой и остервенело принялась копать.
– Хмм, – раздалось рядом ворчание попугая. – Может, тебе