письменный стол, за которым сидела одетая в белый халат женщина. У женщины было строгое лицо и внимательные серые глаза. Павка немного растерялся, а потом припомнил, что именно её он видел на плакате «Товарищ! Кипяти воду, не допускай распространения дизентерии»! За спиной у женщины по всей окружности зала располагалось множество безликих дверей.
– Павел Корчагин? – официальным тоном уточнила незнакомка и взяла в руки какой-то документ.
– Так точно! – по-военному ответил Павка. – Красноармеец Корчагин.
– Очень хорошо, – продолжая вчитываться в документ, произнесла строгая женщина и зачем-то включила стоящий на столе вентилятор.
– Ваш диагноз – утрата прежних идеалов как следствие переоценки моральных ценностей. Это так? – продолжила разговор незнакомка.
– Наверное, – растерялся Павел, так как всё происшедшее с ним он формулировал проще, одной фразой: утрата веры. – Вам видней!
– Чего от нас хотите? – уточнила женщина и взяла в руки карандаш.
– Хочу уйти в другой квартал – туда, где нет ни войны, ни классовых битв. Покоя хочу. Вот отдохну немного, а потом заживу мирной жизнью: работать устроюсь, женюсь, детей нарожаю.
– Понятно. Неплохая программа, – по-доброму улыбнулась женщина. – Однако все ветераны боевых действий в той или иной степени страдают посттравматическим синдромом, и Вы не исключение. К мирной жизни Вы ещё не готовы, необходимо пройти небольшую психическую коррекцию. Сейчас мы Вас направим в более-менее спокойный квартал, там и отдохнёте, – улыбнулась незнакомка, после чего что-то чиркнула карандашом в документе и бросила его под воздушную струю вентилятора. Воздушный поток подхватил казённый лист и понёс в открывшуюся дверь.
– Вам туда, – сказала напоследок женщина и ткнула пальцем в открытую дверь. – Следующий!
Первое, что увидел Павел, очутившись в новом квартале, было море. Море сердилось, и седой прибой яростно накатывал на гранитные валуны. Несмотря на позднюю весну, на побережье дул пронизывающий холодный ветер. Солнце периодически выскакивало из-за рваных серых облаков, для того чтобы оживить унылый прибрежный пейзаж и поиграть бликами на морской волне. Корчагин зябко передёрнул плечами, глубже натянул на голову будённовку и направился в сторону городка, верхушки остроконечных крыш которого виднелись из-за соснового бора.
Приморский городок оказался небольшим, но аккуратным поселением рыбаков, торговцев, мастеровых и прочего люда, жизнь которого неразрывно связана с морем. Тропинка, идущая через сосновый бор, вывела Павку прямо на пристань, возле которой чалилось с десяток рыбацких фелюг. Павел обратил внимание, что одеты моряки по моде 18-го века, а находившаяся на пристани детвора щеголяла в полосатых чулках и деревянных башмаках.
– Интересно, в какой это я век попал? – подумал Корчагин. – И на каком языке они тут общаются?
– Чужеземец! – окликнула его пожилая женщина на чужом, не русском языке, но Павел с удивлением отметил, что язык этот он понимает, как свой родной.
– Я