спасибо, что вступился. Там, в проулке.
– Спасибо, что позвала стражу. И башмаком ты орудуешь не хуже, чем Хельга шпагой.
Герда хихикнула.
– Сначала я хотела просто дать ему пинка. Значит, я помогла тебе, а ты помог мне. Мы в расчете? – хитро взглянув, она подняла правую руку.
– В расчете! – рассмеявшись, я хлопнул по подставленной ладошке.
– Вот и хорошо. Не люблю быть в долгу. Никогда не знаешь, как и чем придется отдавать.
А девица-то непроста.
– Я тебя в городе раньше не видел. Откуда ж ты такая взялась? Ученица Флорансы – ведьма значит? Через трубу по ночам летаешь? То-то нос в саже.
Герда вдруг покраснела. Брови строго сошлись, точь-в-точь как у Хельги в гневе.
– Живем честно, зла никому не делаем и не желаем. А что в саже, – она решительно вытерлась рукавом, – так не все баре, которые по три раза на дню руки теплой водой моют!
Оказывается, даже не хлопая калиткой, а просто закрыв ее, можно выразить небывалую меру гнева и презрения.
Ну что за девчонка! Вовсе я не хотел ее обидеть.
Хронисты не считают рынок местом, полезным для летописей. Торгрим Тильд, мой учитель, говорил, что из ста слов, услышанных на торжище, верными окажутся едва ли десять, да и те предлоги. Но при этом ходил на рынок каждый месяц, старательно записывая сведения о товарах и ценах. Зная, когда что и почем было, можно сделать важные выводы о жизни города и всей земли Фимбульветер. Торгрим умел это виртуозно и пытался научить меня, без особого, впрочем, успеха. Но на рынок я иногда захаживаю.
Ничего, что могло бы обогатить хроники Гехта, это посещение не дало. Я только подпортил себе настроение (не люблю многолюдства, гама и суеты) и нарвался на Гудрун, которая незамедлительно вручила мне корзину с покупками и велела нести ее домой, «все равно без дела шастаешь». Сама наша домоправительница собиралась еще задержаться на рынке. Судя по азартному блеску в глазах, надолго.
Примерно через две улицы от рынка я всерьез задумался: а как Гудрун, не встреть она меня, вообще собиралась нести покупки домой? Фунсова корзина и без предполагаемых в нее добавлений была не только тяжелой, но и отчаянно неудобной, так и норовила заехать под колени твердым колючим краем. Определенно, сотворивший ее за что-то ненавидел весь род людской.
Промучившись до угла нашей улицы, я не выдержал и поставил орудие пыток на брусчатку. Может быть, если как-то переложить припасы, нести будет легче?
– Ага, попался!
В спину уперлась жесткая щетина метлы из шерсти кхарнова хвоста.
– Я тебе покажу, как мусор на улице бросать!
Я почувствовал себя пойманным вражеским лазутчиком, которому сейчас скрутят руки и поволокут на суд и расправу.
– Кори, повернуться можно?
– Ларс, ты что ли? – в голосе метельщика явное разочарование. – А чего мусоришь?
– Какой мусор, Кори? Все домой несу, в семью. Только отдохнуть остановился.
Метла убралась.
– Пакостник завелся, – скорбно пожаловался Кори. –