В еде он был почти что спартанец!
Первые дни он только и делал, что ничего не делал. Хозяева окружили его вниманием так, что и не вырвешься из окружения. Избыток внимания порой даже начинал утомлять. Но вот однажды Виталий Палыч, краснея и запинаясь, робко попросил его сходить к одному товарищу по фамилии Пинский, и попросить у него в долг крынку топлёного масла.
– Какого масла?!
Жора имел право на демонстрацию ещё и не такого изумления! Ведь в доме разве что птичьего молока не было!
Но Виталий Палыч, попеременно краснея и бледнея, продолжал нести какую-то ахинею об исключительно полезных качествах масла домашнего вытапливания от товарища Пинского. Виталий Палыч даже сослался на доктора, который якобы настоятельно рекомендовал ему потреблять топлёное масло в качестве лечебного средства. Этому доводу Жора поразился не меньше: до сегодняшнего дня единственным лечебным средством для Виталий Палыча был только шустовский коньяк в неумеренных дозах!
Но надо – значит, надо. В смысле: надо платить за гостеприимство. Особенно – такое гостеприимное и в такие суровые времена.
Несмотря на тридцатиградусную жару, Виталий Палыч упросил Жору надеть курточку. Курточка была несколько не по размеру, но столько мольбы было в глазах Виталий Палыча, что Жора не стал привередничать. И потом, он видел, как накануне вечером дядя «колдовал» над этой курткой с иголкой в руках. Следы от уколов у него на пальцах дополнительно вопияли о снисхождении.
Надев курточку, Жора сразу почувствовал какую-то неловкость со стороны спины. Он снял вещь – и его подозрения немедленно оправдались. К шёлковой подкладке куртки неумелыми стежками был приляпан накладной карман. Из кармана торчал край тетрадного листка.
Когда Жора поднял вопросительный взгляд на Виталий Палыча, тот покраснел, как помидор, и совсем уж неприлично засуетился. Не желая дополнять страданий мужа ещё и своей иронией, Аксинья Андревна тактично отвернулась к стене.
Жора пожал плечами, и молча вышел. Старательно отводя глаза от супруги, Виталий Палыч заспешил в свой рабочий кабинет.
…На бесцеремонно громкий стук Жоры дверь открыл невзрачный мужичок простоватой наружности, но с хитрющими глазами прожженного плута. Когда Жора представился и изложил суть дела, мужичок, подтвердивший своё соответствие реквизитам на медной табличке, почему-то засуетился. Он вдруг начал усиленно приставать к юноше с морковным чаем, который, как верно определил тот по доносившемуся из кухни аромату настоящего бразильского кофе, был предназначен скорее для демонстрации товарищам из Чека, чем для личного потребления.
– Ну, испейте!
Пинский домогался согласия юноши с не меньшим упорством, чем некоторые домогаются любви женщины.
– Настоящий!
– Настоящий морковный? – невозмутимо уточнил Жора.
Невероятно, но Пинский смутился.
– Ну,