Артемий. – Но почему ты не принесла четвертый кубок, прекрасное дитя? Возможно, брат князя Олег с удовольствием присоединился бы к моему предложению выпить за здоровье своей невесты?
На мгновение юная боярышня застыла от ужаса. Потом, закрыв лицо руками, разрыдалась, прижавшись к отцу. Старый боярин гладил белокурые волосы, бросая на гостя взгляды, полные упреков.
– Почему ты сразу не сказал о цели своего визита, боярин? – спросил он. – Зачем было пугать ребенка? Ты мог бы обойтись и без нее!
Неожиданно дверь отворилась и в комнату ворвался Олег с горящим взором. Его рука лежала на эфесе меча.
– Вот и ответ на твой вопрос, – спокойно проговорил Артемий. – Не будь здесь твоей дочери, у благородного Олега, несомненно, не возникло бы желания присоединиться к нам. Приветствую тебя, брат князя, – обратился он к молодому человеку, вставая и кланяясь. – Прости, но серьезные события вынудили меня добраться до твоего убежища. Твой брат, наш любимый князь Владимир, поручил мне спросить, какая причина вынуждает тебя так долго задерживаться в Рше.
– А я прошу тебя, благородный Артемий, сначала объяснить мне, почему ты довел до слез мою… боярышню Подлипу.
Олег подошел к девушке и нежно взял ее за руку. Подлипа с отчаянием посмотрела на него сквозь слезы.
– Он обо всем догадался, – прошептала она. – Он знает, что ты… что мы любим друг друга и что…
– Ну что же! В таком случае боярин Артемий знает, что удерживает меня здесь! – с вызовом бросил Олег, а потом продолжил с горечью: – Я не хочу, чтобы меня жалели. Я хочу, чтобы меня поняли. Моему брату Владимиру неведомо, что такое любовь. Только политика имеет для него значение! И вот два месяца назад он нашел для меня невесту, княжну, которая приходится ему двоюродной сестрой. Он думает, что этот брак сможет укрепить единство русских земель. Правда, сначала я не сказал «нет»…
Олег замолчал и залпом осушил кубок, к которому Артемий не притронулся. Сделал несколько шагов, нервным движением поправляя полы свиты из красного атласа. Подошел к юной боярышне, положил руку ей на плечо и продолжил более спокойным голосом, в котором сквозила нежность, поразившая дознавателя:
– Это было до того, как я познакомился с боярышней Подлипой. Она дала понять, насколько жизнь может быть восхитительной, позволила мне осознать, что удовольствие, получаемое на пирах и на охоте, воинская слава, хитрости политики – все это меркнет при одной лишь улыбке, при одном лишь лучезарном взгляде возлюбленной.
– Действительно, очень трогательные слова! – холодно откликнулся Артемий. – Но боюсь, что я, передавая их князю, испорчу их. Почему бы тебе самому не высказать все это Владимиру? Кто сумеет лучше понять смятение твоего сердца, чем тот, кто знает тебя, чем самый близкий тебе человек, сын твоего отца?
– Сын нашего отца! Это ты так сказал, Артемий! – воскликнул Олег. – Сын великого князя киевского. Владимир думает только о том, что на благо его землям. Он любит свой народ, он заботится о благополучии всех нас, но