жену, я сижу в приемнике-распределителе – две жесткие койки за толстыми железными прутьями – и знать не знаю, что делать дальше. Первый вопрос: как отсюда все-таки выбраться, учитывая, что до запуска первого роя, а значит, до начала существования нейрорегулировки – девять лет, а во-вторых, что еще более интересно (дерьмо!) – что я вообще буду делать в этом времени… столько… Дьявол!
В «обезьяннике» холодно и воняет мочой. В горле першит, руки трясутся. Ночью привозили двух проституток, а с самого утра увели напуганного парня в порванном костюме – будто со свадьбы. У него на рубашке были красные пятна, похожие на кляксы Роршаха. Бабочка, слон и что-то типа вагины. Парень несколько часов сидел на краю койки и смотрел в одну точку, неразборчиво бормоча себе под нос. Проститутки, все еще пьяные, веселые, пытались с ним заговорить, не вышло. Одна была одета в маленькое красное платье, готовое лопнуть на мясистой заднице, а на плечах второй лежал писец.
– Телефончик тебе оставить?
У меня внутри было пусто, как после бомбардировки. Хотелось винить Лапшу. Просчитался, ошибся, нарочно забросил меня не в ту дверь, предатель… но я быстро понял, что это бесполезно. Случилось как случилось…
***
…Народу на улицах жуть сколько, здесь дети, в смысле самые настоящие маленькие дети! Удивительно! Здесь яркое желтое солнце, чистое синее небо, шум, гам, звон, вонь бензиновых двигателей… Я и забыл, каково это, существовать в мире, движущемся с черепашьей скоростью. Это был бессовестно настоящий, живой мир, в котором мне, наверное, и хотелось бы остаться…
А может, я и останусь! Мы вместе останемся, только нужно найти Свету и малышку, спасти их, а потом, потом что-нибудь придумаем.
Но план был простой и именно поэтому все не могло пройти так гладко, как я себе представлял.
Ошибка №1. Я был уверен, что Корректор работает, то есть я действительно так думал. Ну, решил, сбоит немножко, здесь ведь едва ли не диал-ап против квантового файфая, но работает…
Корректор – это одна из корневых программ обновления кружева на сорок пятый год, благодаря которой из лексикона обычного гражданина нашего полио буквально за несколько лет исчезли слова «дискриминация», «домогательства», «национальный конфликт», «церебральное право», «равенство» и многие другие.
Корректор помогает людям делать то, что хотят от них другие, и при этом чувствовать себя комфортно. Ты слышишь то, что хочешь слышать, а говоришь и то, что хочешь сказать, и то, что собеседник хочет услышать, одновременно. У каждого своя правда. (Да и что такое «правда» в самом-то деле? До того, как появился корректор, об это было сломано немало копий, но ответа так никто и не нашел).
– Брат? Твой… брат?
Махонькая старуха-соседка со сморщенным лицом и крашеными русыми волосами смотрит на меня снизу вверх, прищурившись.
– Да, – говорю, – я его брат-близнец. Договорились, что навещу… там, понимаете ли, долгая история, я несколько лет… а тут все закрыто, на телефон не отвечает.