.

Просто у меня шаг очень мягкий, как у кошечки, – ответила Соня.

      – Ты письмо старичка из реанимации передала, кошечка? А то я боюсь к нему в палату заходить.

      – Можешь сообщить, что его письмо уже по дороге в Чикаго. Мы дядю Борю вчера проводили. Я, кстати, фотографии принесла.

      – Потом посмотрим. Я сначала пойду, отчитаюсь. – Вера повернулась и столкнулась с Лобановым, вышедшим из ординаторской. – Ой, простите, Денис Викторович! – выпалила она. – Я вас не видела.

      – Верочка, я могу подумать, что ты ко мне неравнодушна. Ты просто прыгаешь в мои объятия.

      – Что, так заметно? – быстро отреагировала она.

      – Еще как! – с улыбкой ответил врач и двинулся по коридору.

      – Настоящий потц, – тихонько произнесла Соня, глядя ему в след.

      – Ну, всё, – махнула рукой Вера. – Я в реанимацию.

      – Слушай, ты не в курсе чего этот Аполлон там делает? – остановила ее Соня.

      – Какой еще Аполлон?

      – Тот, что лежит со старичком в палате. Ты его фигуру видела? Просто отпад! От кого он у нас прячется? Из него такой же сердечник, как из меня солистка Большого Театра.

      – А нам с тобой какое дело? Или уже влюбиться успела?

      – Еще чего! – Соня взглянула на подаренные дядей часы. – После старичка приходи фотки смотреть.

      – Выпендрежница! – фыркнула Вера.

      Когда она зашла в палату, Барятинский лежал с закрытыми глазами. Ей показалось, что он спит, но она ошиблась. Услышав шаги, старик открыл глаза.

      – Вы не спите? Я просто зашла сказать, что ваше письмо отправлено, так что можете не волноваться, – быстро проговорила Вера.

      Барятинский посмотрел на нее долгим взглядом.

      – Напрасно вы это сделали, девочка, – произнес он, чуть шевеля губами. – Надо было отправить так, как вас просили.

      – Что вы имеете в виду? – спросила Вера, растерявшись.

      – Напрасно, – прошептал Барятинский и закрыл глаза.

      ***

      Яков Аркадьевич Локшин проснулся этим утром с твердым убеждением, что день не будет ординарным. Как и всегда по будням, в восемь часов его разбудил грохот железной двери и крики на лестничной площадке – соседи отправляли своего отпрыска в школу. Посмотрев на жену, он с трудом поборол желание шлепнуть ее по обнаженной ляжке, выглядывающей из-под одеяла. В отличие от него, она всегда спала как убитая, и соседский шум ее никак не беспокоил.

      Локшин встал с кровати, подошел к окну и развернул жалюзи. От вчерашнего ненастья не осталось и следа.

      – Слава богу! – обрадовался он. С некоторых пор в плохую погоду его стали беспокоить головные боли.

      Он вышел на кухню и пару минут посмотрел по телевизору новости. В очередной раз убедившись, что цены на всё растут с дикой скоростью, а инфляция находится под полным контролем правительства, направился в ванную.

      Побрившись и приняв душ, Локшин вышел из ванной и заглянул в спальню. Жена всё также сладко спала. Даже громко работающий в кухне телевизор нисколько