сам не видишь? – ответил Фомин вопросом на вопрос.
– Так здесь же всё замазано, – сказал священник, глядя на жирные черные полоски, закрывающие цифры. Он был ошарашен, и ему требовалось время, чтобы прийти в себя. Митрополит знал, что на каждого человека из властной российской элиты существует подробное досье, но он никак не ожидал, что информация о нем самом окажется такой подробной.
Наконец он поднял глаза на собеседника и спросил с напускным безразличием.
– Если ты не имел доступа ко всему досье, то каким же образом к тебе попало это?
– Притекло.
– Притекло, говоришь… От кого?
– Мне это не известно.
Священник смерил Фомина насмешливым взглядом. Неужели этот жук допускает, что он может в это поверить?
– Неизвестно? Не смеши меня, Артем.
– Чем это я тебя так насмешил?
– Враньем своим.
– С чего ты взял, что я тебя обманываю?
– Ты на меня своим кадыком не играй, генерал, – жестко произнес митрополит. – Я твое вранье всегда за версту чую. – Он перевел взгляд на папку, лежащую на столе. – Я вижу, у тебя в этой папочке еще кое-что есть.
– Это из другой оперы, – ответил Фомин.
– Ну, хорошо. Из другой, так из другой. – Священник положил листочки на столик. – Маркером ты цифры замазал или так было?
– Так было.
«Опять врешь!» – чуть не вырвалось у священника. Эти копии были сделаны на ксероксе, и уже после этого замазаны черным маркером. Он не сомневался, что это сделал сам Фомин.
Многие догадывались, что состоянию митрополита могли позавидовать даже крупные бизнесмены. Но это всё были предположения, так как его имя не фигурировало ни в одной сделке. Он не подписывал ни одного финансового документа, кроме тех, которые обязан подписывать по должности, а все счета в зарубежных банках были номерными или принадлежали офшорным компаниям. Эту науку хорошо освоили российские чиновники, а он не уступал в сообразительности большинству из них. Теперь же выяснялось, что все финансовые схемы, в надежности которых его уверяли, не являются никакой тайной, и эта информация гуляет по рукам. Два этих листочка с перечислением всего его имущества и, что самое главное, банковских счетов, могли стать неоценимым подарком для его врагов, которых у него всегда было в избытке.
– Мне самому хотелось бы спрятанные циферки увидеть. Наверное, там много интересного, – с нескрываемым ехидством сказал Фомин. – В любом случае, это неоценимый подарок для твоего лучшего друга.
Когда он впервые увидел эти цифры, то пришел в бешенство. Фомин и не предполагал, что митрополит все время потчевал его крохами с барского стола. Первым порывом было позвонить этому павлину и сказать всё, что о нем думает, но, успокоившись, он решил, что такие козыри намного полезнее иметь на руках, чем на карточном столе, и следует дождаться наиболее удачного момента для их предъявления. Жаль только, что этот момент так и не наступил.
Митрополит