лесу, я был абсолютно убеждён в том, что поиски даже столь хитро запрятанного клада мне вполне по плечу. И дело было даже не в том, что меня невольно подзадорила конкурентка из Европы. Сказать честно мне и самому хотелось обогатиться не менее.
В то же время было предельно понятно, что я оказался в том же самом положении, что и Яковлев с Кочубеем полторы сотни лет тому назад. Было ясно одно, клад гренадера где-то лежит. Не менее ясно было и то, что ни в окрестностях Александрии, ни вблизи Цуриково его, скорее всего, не зарывали. Но тогда где же? Эта мысль, буквально въевшись в мои мозги, терзала их не хуже орла, что в своё время лакомился печенью Прометея. Я вставал с этой мыслью, ехал на работу и возвращался обратно, размышляя только о том, где проклятые французы припрятали моё золотишко.
И не только думал. Постепенно мои поначалу слабо структурированные и неконкретные мысли всё же обрели некоторую стройность и направленность. Появилось понимание того, что предмет моих изысканий следует знать гораздо лучше. В один прекрасный момент со всей очевидность стало несомненно, что следует изучить всю Отечественную войну от первого до самого последнего дня! Рассуждения мои базировались на некоторых чисто логических посылах. Первое. Сам господин Семашко, будучи наиболее активным участником производимых поисков, в закладке монет лично не участвовал. Гренадер же, поневоле опасаясь столь рьяного кладоискателя, мог с самого начала сливать тому заведомо неверные или, скажем мягче, слегка недостоверные сведения.
Будь я на его месте, я бы так себя и вёл. Ни в коем случае нельзя было заранее раскрывать карты и прилюдно указывать пальцем на то самое место, где лежали собственноручно припрятанные им денежки. Ведь стоило кому-либо из сопровождавших француза лиц прознать о том, что золото лежит в двух шагах от какого-то придорожного куста, как у гренадера могли начаться большие неприятности. И ему поневоле приходилось вести себя крайне осторожно. Так что весьма возможно, что он изначально насытил и свой рассказ, а заодно и карту некоей недостоверной информацией. И едва я утвердился в этой мысли, как весь мой кладоискательский энтузиазм начал рассыпаться в прах.
– Батюшки светы, – думал я, вновь и вновь перечитывая письмо посланника Панина, – так здесь же могло быть вовсе всё не так, как об это пишет уважаемый граф. Если гренадер в чём-то наврал Семашко, то тот, не будучи после войны в России, мог с чистой совестью передать его враньё слегка пообнищавшему Сапеге. А тот, по простоте душевной ввёл в заблуждение и Панина! Наш атташе в свою очередь сбил с толку главного контрразведчика империи – Бенкендорфа, который затем неправильно ориентировал и Яковлева. В результате случилось всё что случилось. Объект поиска так и остался в земле. И произошло это вовсе не потому, что наши офицеры плохо искали, а потому что в системе основополагающих сведений о спрятанных деньгах изначально присутствовала некая дезинформация. Короче говоря, все наши поиски изначально были обречены на неудачу!
С