с трудом сдерживаясь, чтобы не упасть в обморок, подписала все, что от нее требовалось.
По факту самоубийства академика Ардашкина было возбуждено уголовное дело, но его быстро прикрыли. Тогда многие партийные, военные и чекистские чины пускали себе пули в лоб, прыгали с балконов… К тому же была найдена предсмертная записка Ардашкина, где он объяснял причины своего добровольного ухода из жизни: мол, при новой власти его дело на благо Родины будет обречено на ошельмование и непонимание. В общем, как тот старик-винодел, который покончил с собой после горбачевской вырубки ценных пород виноградников.
Ирония судьбы заключалась для Веры Ильиничны в том, что унаследовать «фатеру» – так Ардашкин шутливо называл хоромы в сталинском доме – она не смогла. Жилье было казенным. Точно так же и квартира в жилом поселке при секретном НИИ Минобороны в Подмосковье. Единственное, чем разрешили пользоваться вдове академика «вплоть до дальнейшего распоряжения» – так это дачей Анатолия Семеновича в «Серебряных ключах». Что же касается вкладов (и, по советским меркам, очень значительных вкладов) академика Ардашкина в сберкассе, то деньги эти были в начале девяносто второго практически аннулированы, а забрать их до роковой гайдаровской реформы Вера Ильинична не могла по закону: требовалось выждать полгода. Такова процедура введения в наследство…
Правда, жалкие остатки удалось перевести в доллары – на это у Ардашкиной соображения хватило. Какое-то время из-за рубежа продолжали поступать «убитые» налогами гонорары за совершенно непонятные монографии Анатолия Семеновича, переведенные на другие языки… К тому же спустя какое-то время власти смилостивились и все-таки выписали Вере Ильиничне крошечную пенсию за мужа-самоубийцу (и, как поговаривали, казнокрада).
Вера Ильинична распростилась с отцом, обещав высылать ему по возможности копеечку-другую, и переехала в «Серебряные ключи», благо здесь были проведены и газ, и вода. Вот так, на птичьих правах, в бревенчато-дощатой даче, доставшейся Ардашкину «по эстафете» от наследников какого-то сталинского научного светила, и доживала свой век Вера Ильинична.
Обследуя древний шифоньер, она кое-что обнаружила. Но не испугалась, а лишь усмехнулась. Это был пистолет Макарова – тот самый, из которого якобы застрелился ее муженек. Вся обойма цела, и документы на месте…
Да ну вас всех в задницу, с вашими играми в бирюльки!
Интересно, а кому же досталась их квартира в сталинской высотке? Однажды Вера Ильинична со скуки поехала туда… Знакомая консьержка (они вечные, что ли?) охотно пропустила ее, сказав, что в квартире 73 уже с 1991 года проживает некто Маслов Юрий Георгиевич, какой-то заслуженный пенсионер.
Лифт не работал, Вера Ильинична пешком пошла наверх, сама не зная, зачем. Навстречу попалась Марианна Вертинская, они удивленно, холодно кивнули друг другу…
Вот какой-то бодренький старичок семенит сверху, смешно раскорячивая ножки. Ардашкина посторонилась, старичок миновал ее. И вдруг его шаги стихли. Вера Ильинична непроизвольно обернулась.