подсказало его сердце, и звуки Русского слова выразили: мать Отечества!.. Посмотрели бы вы тогда на этот веселый народ, послушали бы вы его радостного говору! Не ищите народности в книгах, она живёт в толпе простолюдинов. Трудно ее схватить: она почти неуловима.
«В восемь часов утра Наместник наш Михаил Никитич Кречетников проехал верхом по Киевской улице за город, отдавая на пути приказания его окружающим. Как теперь помню, день был прекрасный. Уже солнце подходило к полдню, а Матушки все еще не было. Да скоро ли ты, наша родная, к нам пожалуешь, говорили многие, и все смотрели туда, отколь ожидали ненаглядную…. И вот в исходе первого часа гром артиллерии, беглый оружейный огонь, звон колоколов и отдаленное ура раздались и потрясли воздух. Сладостные блаженные минуты! Вы памятны нам старожилам. Наконец, как бы пришел в себя от упоительного самозабвения, сказали друг другу: «Матушка едет!и парадная карета, вся в золоте, с короной на империале, восемью опущенными стёклами, в которой сидела Императрица, быстро въехала в город и помчалась вниз к крепости. Наместник и Губернатор, оба верхами, скакали первый по левую руку, а второй по правую руку кареты. Кроме военных Генералов и Штаб-офицеров, целый эскадрон драгунов, с обнаженными. Палашами конвоировали Великую. Вслед за ней тянулись вереницею, мы потеряли им счет, – так много было их в этом блестящем и великолепном поезде. Августейшая путешественница, с милостивыми взглядами с очаровательною улыбкой изволила раскланиваться на обе стороны торжествующему народу, оглашавшему воздух радостными кликами. Императрица остановилась во Дворце, находившемся на оружейном заводе – там, где нынче воздвигнуто громадное здание, известное под именем паровой машины. Волны народа хлынули на Дворцовую площадь. Оба берега Упы у и оба моста, перекинутые чрез эту реку, амбразуры на крепости, обращенной к заводу, – унизаны были любопытными.
«Между тем как множество красивых лодок скользило по Упе, и всё находилось в деятельном движении, Матушка Царица благоволила подойти к открытому окну, и приветствовала народ поклоном. Народ, увидев Самодержавную вместо ответа, грянул свое любимое: ура! Но стоявшие позади Государыни, Граф Иван Григорьевич Чернышев и Обер-Каммергер Шувалов, дали знак рукою, и все замолкло. Великая вторично поклонилась и довольно громко сказала: – «3дравствуйте, дети!» Тогда восклицаниям не было конца, многие упали на колени, и у каждого прошибла горячая слеза на глазах. О, если бы можно было ювелиру оправить в золото эту крупную, горячую слезу как оправляют они дорогие каменья, она была бы для нас драгоценнее бриллианта!.. Ввечеру того же дня Государыня была в театре, находившемся на площади, где теперь построен Экзерцир-Гауз. Общее желание публики требовало: «Титова милосердия.» Но по Высочайшей воле отменили эту трагедию, а дали Хвастуна, сочиненного Княжниным. Тогда Хвастун был в почете; редкие не знали из этой комедии хот несколько стихов. Спектакль шел превосходно. Государыня изъявляла удовольствие свое, аплодировав