Ладно еще, если бы встретились в Москве или Лямбурге, но в Свердловске! Он идет из Киргизии в Тавду, мы из Лямбурга черт его знает куда и такая встреча!!! Нужно сказать, что Витек был парень дерзкий, шпилевой. Я обратил внимание, что после Киргизии он сильно изменился, стал каким-то зашуганным. От его былой блоти не осталось и следа. Не знаю, что ему довелось пережить на киргизских зонах. Его быстро выдернули на этап, и мне не удалось его толком расспросить.
Тюряжка оправдывает свою репутацию. Классический бардак. На коридоре – вообще никого. Коснется стучать, врача, допустим, вызвать – бесполезно. Для этой цели в камере держали лом (!!!). Откуда он взялся – неизвестно. При всяком удобном случае хилый очкастый москвич хватался за него и, как рыцарь при дворе короля Артура, шел в атаку на дверь. «Не смотрите, что грудь впалая, зато спина колесом», – говорят о таких. На этой личности стоит остановиться подробнее. Фигура на редкость примечательная. Убежденный преступник, сделавший кражи и мошенничество своим ремеслом, изрядно повредился головой. Все свои срока, кроме последнего, он отбывал в Сычевке (спецлечебница). В последний раз он туда не поехал, потому что потерпевшая у него была медсестра с Сычевки. Дали ему общий режим, там он сварил в прожарке наехавшего на него завхоза. Раскрутился на усиленный, но и там кого-то зарезал. Через Свердловск шел в Киров на строгий. Звали его Борис. Он, находясь в состоянии реактивного психоза, безостановочно молол языком. Каскад историй, сведений, анекдотов. Боря непрестанно ссылался на воровские авторитеты. По его словам выходило, что рос он под крылом Черкаса, был другом Монгола, Японца и вообще не последним человеком среди московского жулья. Мне же казалось, что воспитания босяцкого ему явно не хватало. «Ну, сумасшедший, что возьмешь». Раз по десять на дню Боря с гордостью цитировал свою «сопроводиловку»: склонен к побегу, склонен к нападению на администрацию, организатор группировок. К вечеру всей камере стало ясно, что Борису было бы легче перечислить, к чему он не склонен. Бахвальство коробило, но в чем ему стоило отдать должное, так это в неуемной энергии по части устройства всяких кипишей. Борю буквально кумарило, если появлялась возможность затеять какую-нибудь каверзу. Заглянула ларечница. Стали думать, как пробить отоваровку. Этапным и пересыльным ларек не положен. Деньги-то наликом были. «Вам надо с прогулки не заходить в хату», – загорелся Боря. Орсовская братва тяжела на подъем и особого энтузиазма не проявила. Я вообще заметил, что «за светофором» наша отрицаловка как-то незаметно поскромнела. Этап, пересылки, столыпинские вагоны – это не местные зоны, где мамка каждую неделю за забором и товарищи по воле в соседнем бараке. Как-то раз на «тройке» в Новотроицке при мне зажиточный чеканщик Игорь Люлин, к которому постоянно прибегал за сигаретами и чаем землячок Фантик, сказал по этому поводу замечательную фразу: «Фантик, как ты мне надоел! В какую тюрьму не приедешь – ты там сидишь!» А этап, как раз – все ставит на свои места и показывает, кто есть кто в арестантском мире.
Боря продолжал убеждать, хотя лично