цилиндры, в положении – горизонтальном. Со стороны стены – полупрозрачные. В верхнюю спальню – лесенка изящная, резная – из мрамора зеленоватого с прожилками.
Между собой соприкасались спальни, лишь тонкой линией, и было непонятно, как держится верхний цилиндр, не падает вниз с нижнего.
Душ, принимая, с радостью купались – в струях массажных, нежных, с запахом – цветов. Те ниспадали сверху, с потолка, с эффектом водопада, в долине горной, сказочной, оставив, от неги впечатление и, наслаждение, – огромной радости.
Костюмы, им предложенные, – невесомые, обо’им, в пору оказались. Одев, не чувствовали их, будто срослись. Комбинезоны плотно облегали, словно покровом кожным и, если, были бы прозрачными, – подумать можно, что без одежды.
Есть не хотелось им совсем, хотя без пищи провели – часов шесть-восемь. Выпив немного жидкости прозрачной, напоминающий берёзовый напиток, отправились по спальням, усталость чувствуя, для отдыха.
Их спальни тускло освещались голубоватым светом, из стен лилась, мелодия спокойная. Ложась, подумали:
– Закончилось, всё – самое плохое? Что ждёт их в этом измерении?
Спали, словно младенцы, проспали сколько, не знали сами. Впервые, за большое время, забот, тревог, не оказалось, да и, устали.
– Не слишком ли – всё замечательно сейчас? – спросила у Васильевича Соня, за завтраком, в столовой-кухне.
– А что, должно быть, – плохо или очень плохо?
– Примета. Когда слишком хорошо, кончается, обычно, – плохо. По крайней мере – часто.
– А ты не делай выводы.
– В мотеле мы ложились на хорошую кровать, в хорошем номере, а оказались в погребе.
Здесь мы уже проснулись, – Соня заметила, отхлёбывая с восхищением, такой же вкусный чай, как завтрак. Пока что с нами, ничего плохого, не случилось.
– Сплюнь! Может, пронесёт.
Я вспомнил анекдот про Штирлица и его – «может, пронесёт».
– Давай, рассказывай!
– Штирлиц, из кабинета, отправлял радиограмму в Центр. Заскакивает Мюллер, схватил шифровку, скомкал лист, растёр, затем порвал на части и, выбежал из кабинета.
– Мне, кажется, что пронесло, – вздыхает Штирлиц, облегчённо, могло быть хуже.
– Пронесло! Ещё как пронесло! – ответил Мюллер (читая мысли на расстоянии), готовясь вытераться.
Куда же хуже, так пронесло!
Им дали отдохнуть. Как только привели в себя порядок, в открывшемся дверном проёме появились: сопроводивший их, в апартаменты – гуманоид, с гигантской чёрной крысой.
Приветствуя их, пригласили, последовать за ними.
Пройдя два поворота, остановились рядом с лестницей большой, широкой, и сразу же, войдя в проём, в лифте огромном оказались.
– В нём разместились бы, просторно – не меньше двадцати людей, возможно, больше, Иван Васильевич подумал. – Выходит, это подземелье, – многоэтажное.
Имеет много этажей! – воскликнул,