пожелания, он вызвал колокольчиком, звоня в него, – «охранников».
Вошли в дверь, сущности – человекоо’бразные, напоминающие обезьян – отряд орангутангов. Те их, без церемоний, взяли под руки и, понесли по коридору, и, вниз по лестнице.
Их бросили, у лестницы-времянки в просторном помещении, без окон и дверей. Хотя одна, была дверь всё же – вверх, но открывалась – сверху, была массивной, и тяжёлой, – её они вдвоём бы, не смогли открыть – поднять, если бы лестницу, те, не убрали.
Они увидели, где находились, пока была, открыта – дверь, а как захлопнулась, – настала темнота кромешная, словно ослепли.
– Мне кажется, что это погреб, – подумав, сделал заключение Иван Васильевич, в одну из стенок ковырнув. Это земля.
– Какой, догадливый! Не зря же стал учёным! – Соня иронизировала (по голосу – тоскливо).
Во тьме не видно было – её улыбки.
– По видимости, – заключил Иван Васильевич, – улыбка саркастическая, недовольная. Но что, мне было делать?! Он сделал вывод. – Лучше здесь, чем допустить, чтобы тот изнасиловал!
– А почему, ты думаешь, – тот, обязательно, меня бы изнасиловал? Или, ты за себя, – боялся? Бедненький!
– Он был такой противный, гадкий, злой. Скорей всего, так бы и поступил с тобой, если бы за тебя, не заступился.
– Догадливый! Герой!
– Я с детства, был таким.
– Оно и видно! Таким ты и остался.
– Горбатого могила лишь исправит! – пытался пошутить, Иван Васильевич.
– Быть может, эта?
– Ты, так думаешь…
– Так, раньше, нужно, думать было!
– Так я же! Я…
– Вот именно, что ты…
Они, на время, замолчали.
Иван Васильевич обиделся на Соню, но поседев, подумав, решил – не обижаться, ведь, все они бывают ветреными, иногда, не до конца оценивают – серьёзность ситуаций, происходящих в жизни.
Случается…. Потом, бывает поздно, но…
В погребе было душновато, откуда-то, со стороны шёл небольшой приток прохлады – воздуха. Пол – не холодный. Под место, подложив сандалии и куртку, на них присели и, задумались, за что, судьба, так поступила, с ними? Сюда забросила.
Молчали долго, времени, немало было, можно, отбавить много. В машине сон, ночной – неполноценный отдых – их не восстановили, они заснули, облокотившись, спинами, – друг к другу, по несчастью.
Первому, «отдых» надоел Иван Васильевичу, и он хотел, подняться с пола, размять конечности, частично онемевшие, от долгого сидения в одной и той же позе, но, слыша нервное посапывание – «подруги», за спиной, не мог решиться – сделать так, не рушить, сон той. Но, долго вытерпеть не смог, судорога стиснула – одну из ног, с болью её вперёд подвинул, и застонал, как бегемот.
От стона Соня вскрикнула, проснувшись
– Что это?!
– Я, Иван Васильевич. Ты, извини, пожалуйста. Схватила сильно судорога за ногу и, я не выдержав, тихонько закричал.
– Тихонько, закричал?
Она