порцию вопросов человеку, которого, как оказалось, он встретил двадцать три года назад.
– Петр, это ты?
– Да, это я. Анхельмо, открою тебе маленький секрет: по этому телефону ты будешь общаться только со мной.
– Правда? А зачем тут стоят еще два других телефона?
– Опять ты за своё, какой же ты нетерпеливый, а. Представляю, как сеньора Альба намучилась с тобой, когда ты был маленьким и совсем не умел контролировать свои эмоции. О предназначении двух других аппаратов ты узнаешь чуть позже. Сколько раз повторять – всему своё время.
– Ну хорошо, – нехотя согласился Анхельмо – тогда скажи лучше, откуда ты знал, что в пятнадцать лет я выловлю в море бутылку? Ведь то, что я вспомнил, происходило за восемь лет до этого.
– Трудно сказать. Думаю, я всегда это знал, как знаю и множество других вещей, о которых ты даже не подозреваешь. В каком-то смысле именно я отправил тебе эту бутылку, но предупредить о ней должен был заранее, не спрашивай почему, просто в тот момент так было лучше всего. Как видишь, мой план удался, ты действительно выловил нужную бутылку через восемь лет.
– Нужную бутылку? А что, я мог выловить еще ненужную?
– Не совсем. Все бутылки нужные, просто если бы ты пришел на день или на год раньше, ты бы выловил чужую бутылку, точнее, бутылку, не предназначавшуюся для тебя. Сам понимаешь, в таком случае всё пошло бы наперекосяк и сейчас ты бы вряд ли сидел в этой комнате и вот так запросто общался бы со мной.
– Я умер?
– Ты живее многих живых. Ты скорее изолирован.
– Почему записка в той бутылке оказалась пустой? Какой смысл был посылать мне записку без текста, без информации?
– Анхельмо, сам факт обладания тобой этой запиской – это уже информация, сигнал, который позже был получен кем нужно. Благодаря этой записке события развивались по выбранному нами – и тобой тоже – сценарию. Впрочем, я лучше покажу тебе…
восемь
И родители, и сеньора Альба замечали, что с самого раннего возраста любимым развлечением Анхельмо, за которым он мог проводить бесчисленные часы, было наблюдение за другими людьми. Его нельзя было назвать тихим, невзрачным ребенком, зачастую он сам устраивал заварушки, вовлекая туда других детей, за что нередко получал от родителей и бабушки нагоняй. Однако в возрасте трех лет он впервые продемонстрировал ЭТО своё качество, которое навсегда осталось непонятым родителями, но замечено и развито бабушкой, которой хватило мудрости догадаться, что именно оно в дальнейшем превратит Анхельмо в того, кем ему суждено стать (или кем он сам станет, если будет отрицать философию детерминизма). В пять лет воспитательница уже регулярно докладывала, что Анхельмо регулярно затевает какую-нибудь групповую игру, в которой старается задействовать максимальное количество детей, а сам в какой-нибудь момент незаметно выходит из игры и часами сидит, наблюдая за остальными