сказал рыцарь.
Я шел по прямому коридору. Ты, смотрю, в курсе… как думаешь, мне надо тебе доверять?
Мы с тобой встретились ненадолго. Сейчас тут произойдет убийство, и мы после него не расстанемся, но кто-то из нас будет жив, а кому-то придется послужить второму – живому. Для великих свершений рожденному.
Ты о себе? – спросил Георгий.
В моем распоряжении меч.
И ты меня… безоружного. Вероятно, напополам.
Не я тебя, а ты меня, – сказал рыцарь. – Убив меня, ты сядешь на мое тело и полетишь. Я сделаюсь для летательным аппаратом, который доставит тебя в следующий пункт назначения. Вернее, предназначения – на мелочи мы не размениваемся. Не щадя дарованной нам жизни, преследуем настоящие цели. Прогрызаем глубинные ходы, прорываемся к неизведанному – я высказался за тебя.
Я не возражаю, – сказал Георгий. – Ты не погрешил против истины.
О доспехах не беспокойся – мой меч проткнет их без проблем. Отведи руку и бей мне в живот. И вгоняй его сильней, чтобы я не мучился: я волнуюсь не за себя, к адской боли я равнодушен, в тревоге за тебя причина – пока я не умру, ты никуда не улетишь.
А лететь мне необходимо, – пробормотал Георгий.
Убивай и полетишь, – протягивая меч, сказал рыцарь. – Только потом не выбрасывай. В будущем мой меч тебе неоднократно понадобится.
Отличный меч… и рукоятка точно по моей руке…
Ты не болтай! – крикнул рыцарь. – Вонзай!
Тише… ты на меня не кричи. Твоя участь определена, и не мне ее изменять, хотя я вправе тебя пожалеть… но тогда я не полечу, а ты говорил, что мне нужно лелеть. Ты говорил дело. – Вогнав в собеседника меч, Георгий вытянул свободную руку и закрыл рыцарю глаза. – Ты не падай. Я разрешаю тебе постоять. Ох, поспешил я, ну что же я… ты же не сказал, куда мне лететь. Скорей скажи, скажи… ты не умер? Он умер. А вокруг никакого ориентира – все одинаковое. Остается полагаться на интуицию.
В ПОХОЖЕЙ на небытие призрачности Георгий летит на спине рыцаря, чьи руки выкручены назад наподобие мотоциклетного руля; перед Георгием лежит меч, в непроглядной туманной вязкости глаза рыцаря горят яркими фарами; однообразная пустота местами трескается, мутные очертания неизвестно чего возникают внизу и в перевернутом виде нависают сверху, насупленный Георгий, отслеживая перемены, поправляет сдвигающийся вправо меч, затрепыхавшийся рыцарь начинает сдавать – без указания Георгия он дергано снижается, и это несомненно, но увидевший землю Георгий не знает как относиться к тому, что она отдаляется, не хочет идти на сближение,
наконец, земля застывает. Следует несколько мгновений полнейшего оцепенения всего сущего, в течение которых Георгий чувствует насколько же он мудр и безмятежен. Соскочившим с рыцаря, он раскованно делает пируэт и камнем устремляется вниз.
Первым в землю воткнулся меч. Затем на нее свалился рыцарь. Георгий поспел лишь третьим.
Меч торчит рядом с ним, использованный рыцарь