хорошо, – согласился Дмитрий.
В связи с Георгом, – кивнул Андрей.
Не самим по себе, а от того, что мы его не бросили. Не оказались пьяной сволочью, вернувшейся домой… не учитывая его состояние.
Ты в нас не ошибся, – сказал Андрей. – С холода мы его уведем.
Сработаем весьма четко – я потяну его на себя, а ты приподнимай Георга за другое плечо и не говори мне, что ничего не выходит, нас же никто не заставляет гнать лошадей, у нас полно времени и мы попробуем разные комбинации. В итоге выберем подходящую и потащим… утащим… утащим…
ГЕОРГИЙ в собственном мире. Неспящее сознание отделено от физического тела. Когда Георгия поднимают со скамейки, его бережно подхватывает выталкивающая из застылости волна и простирающийся перед ним путь усыпан светящимися брызгами, на пересекаемых Георгием вязких участках раздаются всхлипывания страдающих под поверхностью существ; опустившийся на корточки Георгий желает им помочь и, собираясь кого-нибудь нащупать, по локоть опускает руки в пористую субстанцию. Руки застревают, и он с агрессивным рыком выдергивает их по одной, напоминая изготовившегося к схватке борца сумо; в правом верхнем углу скачет пылающая звезда, из земли неравномерными толчками вырастают стены – наяву Георгия вводят в подъезд.
Он в огромном зале с внушительным количеством новогодних елок. Кроме лампочек, тут горят и факелы, чьи длинные ряды с обеих сторон нависают над головой Георгия, крутящегося среди беспорядочно расставленных елок; они слегка осыпаны искусственным снегом, попробованным Георгием на язык прямо с ветки. Острый вкус и острые иглы, язык поврежден, Георгий кривится, между елками промелькнула девушка: судя по одежде, снегурочка. Пораженно ахнув, Георгий метнулся ее искать. Там нет, не видно и там, а там тоже самое, там он уже смотрел, маняще пританцовывающая снегурочка замечена в конце зала у открываемой в стене двери.
Пока Георгий не очень быстро к ней подбегал, девушка вошла и дверь закрылась.
Георгий замахивается, чтобы постучать кулаком. Предпочитает деликатно поскрестись.
Ты меня впустишь? – спросил он.
Не торопись, – ответила она. – Я переодеваюсь.
Я хочу посмотреть, как ты переодеваешься. Меняя одежду, ты совсем раздеваешься?
Почти. Будь ты внутри, ты бы сорвал с меня последнее.
Я буду внутри! – заорал Георгий. – И в помещении, и внутри тебя, я страшно долго терпел и все удовольствие достанется одной тебе, я кое-что поднакопил – этого бы хватило на шесть-семь женщин, если на каждую по три-четыре раза… они бы хрипели от восхищения, благодаря провидение за выпавший им шанс лежать подо мной: отворяй! Воспользуйся мега-случаем!
Я тебе открою, – произнесла она. – Преодолею застенчивость. Опасаясь за мое бедное невинное тело, я уже иду к двери.
Не утруждай себя! Ты меня настолько распалила, что я сам ее высажу! Ты хорошо настроилась?
Я вся покраснела…