ракеты.
– Видно, отец выстрелил, но не вверх, а по горизонтали. Значит, там у них начался смертельный бой! – предположил мальчик. – И папе нужна помощь, а я тут вспоминаю золотые закаты! Вперед!
Филипп поставил лыжи параллельно друг другу и скользнул напрямик через второй горб Верблюда. Факел продолжал ярко гореть в его руке. Фиолетовые тени, как живые фурии, заплясали на рваных силуэтах скал.
– Рискуешь, парень! – Предостережение отца будто наяву зазвучало в ушах Филиппа.
Скалистое плато, посеребренное снегом в луной, стало полем битвы отца в сына против опасного преступника, обагрившего руки кровавым преступлением. Громов увидел «Буран» Ларчикова далеко за горным озером.
– Он уже проходит плато и мне нужно свернуть на Каменный гребень. Там опасно, но только в том месте я смогу выйти ему за спину! – сказал Виктор Петрович и направил свой «Буран» по узкой кромке снега, словно по белому мосту, перекинутому через хаос скальных утесов, карстовых глубоких воронок, каменных осыпей. Под нетронутым снегом находилась туристская тропа, проложенная среди своеобразного адского котла-кратера, где будто тысячелетиями кипели причудливые каменные истуканы, напоминающие головы страшных чудищ с звериным оскалом и каменными клыками. Фантастические изваяния в горном котле, где проходила тропа, – результат многовекового выветривания, оползней, обвалов от сильных землетрясений, грохочущих на Скалистом плато.
Для осмотра грандиозного каменного хаоса туристы проложили тропу, укрепив ее подпорными стенами. Узкая дорожка вилась над обрывами, бежала мимо вздымающихся каменных «привидений». Если летом по ней могла передвигаться цепочка экскурсантов, то сейчас, перекрытая снежными завалами, тропа превратилась в опасную и сложную, точно военную. С обеих сторон зияли большие и малые обрывы.
Иногда «Буран» наталкивался на скалу, и тогда Громов оттаскивал рулевую лыжу в сторону. Порой на тропе попадались каменные ступеньки, ведущие вниз или вверх. Но снег забил все глубины, и «Буран» без труда скользил через волнистые впадины.
В середине путь накрыла лавина и тропа пропала. Громов соскочил с «Бурана», уперся руками в руль и стал управлять снегоходом, идя рядом с ним. Он поддерживал машину со стороны снежного косого сброса, где прошумела лавина. Горноспасатель не давал снежному мотоциклу заваливаться в обрыв. С другой стороны тропы поднималась скальная гряда, откуда сверху и выпрыгнула лавина.
Черная зубчатая тень от скалы лежала на лавинном конусе. «Буран» недовольно урчал, пробиваясь сквозь смерзшиеся комья снега, оставляя за собой прямую вмятую ленту гусеничного следа, будто по гладкому песку проползла черепаха.
В моменты, когда «Буран» критически накренялся, Громов подпирал его лыжами, глубоко втыкая их в снег. Саперной лопаткой из багажника он подгребал снежные комья под зависающую гусеницу. «Буран» медленно двигался вместе с Громовым через заснеженный