Перед делом не вредно.
– За работу, хлопцы! – распорядился он. – У вас есть час, делайте, что хотите.
Он выслал дозорных на примыкающие дороги, чтобы исключить непредвиденные ситуации.
Оуновцы свалились на Зброевку как снег на голову! Ворвались на повозках, с улюлюканьем, с веселыми матерками. Стали растекаться по дворам, тащили канистры. Гремели выстрелы, орали перепуганные люди и собаки.
Уже через минуту грянули сполохи пламени. Сонных крестьян в одном исподнем выбрасывали из домов, избивали. Сопротивлявшихся расстреливали на месте. Алкоголь бурлил в головах, лишал тормозов. Вид крови пьянил еще больше.
Часа хлопцам вполне хватило. Они никого не оставили в живых.
Бабула толком не выспался, к ночи поднялся весь разбитый. Выступали на двух подводах. В группе было семеро, включая Бабулу, Сморчука и Якова. Половину пути скрипели по лесу, перескочили поле под противным лунным светом. Потом тропа петляла среди кустарника.
Автомобильную дорогу пересекали со всеми мерами предосторожности. Немецкие патрули на трассах были не редкостью. Снова лес, заболоченная низина, густой хвойник вдоль обочин.
Бабула трясся на подводе, сумел еще немного поспать. Рядом кряхтел и жаловался на жизнь Яков Коряк.
На хутор Белый прибыли около двух часов ночи. Встали в лесном массиве, выслали коротышку Горбаша на разведку.
Фадей вернулся через четверть часа с блудливой ухмылкой и ромашкой в зубах. Мол, все нормально, хутор спит. Собака у Раковских брешет, словно чует недоброе.
– Яков, как я и обещал, ты с нами не пойдешь, остаешься тут, – буркнул Бабула. – Да и толку от тебя там, как с козла молока. Подгонишь подводы к воротам, чтобы не переться нам потом в такую даль. Остальные – за мной.
Другие домовладения не волновали Нестора. Вполне возможно, что там обитали правильные украинцы.
Богдан Клычко ногой вышиб калитку, группа ворвалась во двор. Крупная собака бросилась наперерез, истошно гавкая. Правильно чуяла зверюга. Карагуля пропорол ее очередью и засмеялся, когда та стала кататься по земле, жалобно повизгивая.
В доме началась паника, кричали люди, плакал ребенок. Бойцы быстро пересекли двор.
Влас Раковский был нетрусливого десятка. Он понял, что происходит, выскочил на порог с перекошенным заспанным лицом, всклокоченный, в одном исподнем, и вскинул охотничью берданку. Азар Жмелик стегнул очередью из «МР-40». Влас закричал от боли, выронил ружье и схватился за простреленное плечо. Бабула первым запрыгнул на крыльцо, схватил его за горло, толкнул обратно в дом.
И пошла потеха! Заслужили, подлые изменники, вражины большевистские! Бойцы, улюлюкая и топая сапогами, разбегались по комнатам. Клычко втащил в горницу раненого Раковского. Тот задыхался от боли, зажимал кровоточащую рану.
Бабула щелкнул зажигалкой, загорелся фитиль керосиновой лампы. Дом Раковского и вправду выглядел вместительным и не самым бедным.
Распахнулась дверь, истошный крик