от морга располагалось большое темное помещение, посреди которого стоял аппарат компьютерной томографии. Рядом с дверью в это помещение висела большая табличка с предупреждением о радиационной опасности. Настолько огромная, что ее увидел бы даже слепой.
Даже мертвый.
Иван заметил, что двери и стены покрыты не зеленоватой краской, а обиты толстым слоем свинца. Широкое окошко, из которого открывался вид на большой белый «бублик», было сделано из очень толстого стекла, через которое все выглядело сине-зеленым и мутным. Из помещения даже сквозь толстые бетонные стены со свинцовым покрытием просачивалось тяжелое гудение мощной аппаратуры и шум огромных вентиляторов.
– Инопланетные технологии, – подумал Иван.
Затем коридор начинал петлять. На полу и стенах его появились трещинки и потертости. Возле стен стояли стойки с капельницами. Рядом с вялым цветком (кажется, это был фикус, но какой-то мутировавший) стояла связка костылей и черных клюшек, которыми обычно пользуются старики, когда выходят на улицу погулять.
Когда коридор кончился, пришлось подниматься по темной широкой лестнице со стертыми бетонными ступенями. По лестнице то и дело сновали люди – врачи, больные и посетители.
И еще по лестнице гулял противный сквозняк.
На лестничной площадке второго этажа стояли люди, у многих из них были перевязаны конечности. У некоторых не было руки, ноги, уха или глаза. Какой-то тощий дед, у которого не было обеих ног, противно смеялся. Смех его был свистящим.
На лестничной площадке третьего этажа стояло много комнатных растений и несколько диванчиков, на которых сидели скелеты. Именно скелеты, а не люди. Обтянутые кожей. Эти существа не могли быть людьми: их конечности и шеи были как спички; глаза глубоко запали; щеки провалились; головы были совершенно лысыми; ключицы выпирали сквозь серые халаты, которые были и не халатами вовсе, а одеждой заключенных концентрационных лагерей двадцатого века. Зрелище это вызывало самое настоящее животное отвращение и ужас даже у Константина, хотя он многое повидал за свою жизнь. У большинства «существ» в вене была игла, трубка от которой шла к стоящей рядом стойке с большим пластиковым мешочком, в котором была мутная жидкость неопределенного цвета. Оттенок кожи несчастных был ненормальным – серо-коричневым.
На лестничной площадке четвертого этажа стояло очень много «тележек для трупов». На них лежали расстегнутые брезентовые мешки. Эти черные мешки с тяжелой металлической молнией ждали покойников. Рядом был грузовой лифт. Едва отец с сыном успели преодолеть последнюю ступеньку и ступить на просторную лестничную площадку, как двери лифта тяжело распахнулись. И несколько человек в белых халатах выкатили из просторной кабины тележку с несчастным стариком, к которому шло две трубки от капельниц. В левую и правую руки.
– Дорогу! Дайте дорогу! – кричала толстая девушка в белом халате. Голос ее был скрипучим и весьма неприятным. Собственно, как и ее лицо.
Константин и Иван не осмеливались задать главному врачу