за другим – любопытство, ложное узнавание, виноватость, вызов, кокетство, раздражение. Я хотел исправить положение и обратился к ней с тривиальным вопросом – спросил время. Она не ответила и смотрела на плюгавого очкарика с непроницаемой физиономией. Потом, опомнившись, девушка фыркнула, топнула рассерженно ножкой, повернулась и бросилась догонять подружек. Они не могли уйти далеко, так как заминка продлилась полминуты.
– Родственница Б.П., – проинформировали меня.
– Почему не поздоровался с ней? – спросил я.
– Мы не знакомы, притом её никто не просил останавливаться, – ответил мне приятель.
– А кто такой Б.П.? – уточнил я.
– Точно не знаю, – был ответ.
Мой приятель был охоч до зрелищ, но зевакой себя не считал. Он мне рассказал случай:
– Я шёл по мосту через железную дорогу, вижу – народ толпится. Смотрят вниз, на перрон. К вагону подкатили карету скорой помощи. Люд изнывал от нетерпения и был разочарован, когда из вагона два молодых человека вывели под руку старушку и помогли ей сесть в карету. Смотриво оказалось пресным.
– Да, зеваки, по идее, народ недобрый, – заключил мой собеседник.
Я высказался, что он зря отрицает свою принадлежность к этой братии. Мой приятель ответил философски:
– В отличие от неё я созерцаю сути! Ей частности подавай, мне же общее в частном. Хобби у меня такое.
Симон созерцал сути постоянно и без устали. Однажды мы сидели во дворе жилого корпуса. Ждали институтского коллегу. Неподалеку в песочнице играли дети.
– Обрати внимание на мальчугана в сером пальто, – говорит он мне.
– Что в нём особенного?
– Только у него манера в ухо шептать заговорщически. Остальные детишки к этому не прибегают. Типичный интриган растёт.
– Вот и ребёнка обругал! – заметил я ему.
Такую манеру смотреть вполне можно было посчитать беспардонной. Симон не раз попадал в щекотливые ситуации.
– Ты что, пидор? Пялишься как… – спросил Симона пассажир, на которого в троллейбусе засмотрелся мой приятель. Случайный попутчик привлёк его внимание тем, что насвистывал французскую мелодию «Маленький цветок», популярную в 50-х годах, но совсем неизвестную в 90-х. Насвистывать её в тбилисском троллейбусе мог только человек с развитым вкусом. Симон попытался достойно выйти из положения, заговорил о мелодии. В ответ этот хам ему ответил:
– А я подумал, что ты пидор.
Как-то к Симону и его матери на Руставели подошёл странный с виду прохожий. Семейство совершало обычную прогулку.
– По-прежнему сплетничаешь? Зачем людей в покое не оставляешь?! Глаза инквизиторские! – обратился к Симону мужчина средних лет в черных очках. Сын и матушка сильно разволновались, даже были напуганы. Через некоторое время в газете появилось фото душевнобольного человека, совершившего несколько убийств разом в коммунальной квартире. В нём Симон узнал того прохожего.
Или история в ресторане.
– Какой