дар речи, и она не знала, что на это ответить. Злость и одновременное тщеславие от его слов смешались в ней, и, казалось, что она даже улыбнулась какой-то зловещей дьявольской улыбкой, потому что поняла, что настало время мести.
– Привет, Маурисио! Рада тебя видеть! – сказала Юны с искренними чувствами, потому что его она была рада видеть всегда. – И что с того, – продолжила она, – что он что-то там хочет? Как ты понимаешь, после прошлой нашей встречи, мне нет до него дела, – хладнокровно и победно ответила Юна.
– Да, я это понимаю, – ответил ей Маурисио, – но… ведь он хочет…
И тут Юна в недопонимании посмотрела на Маурисио… Даже он мыслил, как настоящий бразилец, да и вообще, как все латиноамериканцы…
Это их убеждение звучало так: если мужчина хочет, то он должен во что бы то ни стало, да и вообще в любой момент (но только, когда ему удобно – небольшая оговорочка) заполучить женщину, при этом, неважно, провинился он или нет… да и вообще неважно, как он вёл себя с ней, какие поступки совершал.
Это было самым типичным заблуждением латиноамериканцев о том, что мужчина решает, кого, где, когда и как можно взять. Сравнимы эти убеждения разве что с первобытным строем общества, в котором женщина не имела права голоса и выполняла только определённые функции.
Ведь даже справедливый Маурисио, понимая всю несправедливость ситуации, но из чувства солидарности с другом, а также – из-за отличающегося от русского менталитета латиноамериканцев, настраивался именно на такое видение проблемы и на возможность со стороны Юны проявить бОльшую гибкость и уступить мужчине…
Но это было не в характере Юны. Это уж точно.
Маурисио понял, что уговаривать Юну на разговор и дальнейшее общение с Густаво было бесполезно. Он опустил глаза и обиженно вернулся к столику, за которым сидел Густаво.
Какая трагедия! Обиженно вернулся! Скажите, пожалуйста! А кто-нибудь думал о чувствах Юны в предыдущую встречу? Когда она выглядела полной дурой перед всеми? Это, по их мнению, наверное, было в порядке вещей!
Осознавая свою победу и весь вечер созерцая тяжелый и сожалеющий взгляд Густаво, Юна наслаждалась танцами, общением с подругами, приятной атмосферой тёплой ночи и всем, что там происходило! А он так и не осмелился подойти!
Во-первых, конечно же, Маурисио передал ему слова Юны, и его гордость не позволила ему сделать ни шагу в её сторону, хотя по глазам было видно, как ему этого хотелось, но сам факт того, что кто-то (а, тем более, Юна, которая испытывала к нему симпатию) посмел не уделить ему должного и запрашиваемого внимания, оставил его сидеть в стороне.
Была бы его воля, он бы ударил кого-нибудь от злости или закатил бы Юне скандал, хотя он этого не делал лишь потому, что она не говорила по-португальски и плохо понимала его. Конечно, можно было бы воспользоваться переводчиком в лице Маурисио, потому что именно он помогал им общаться, но, очевидно, что Густаво не хотел, чтобы Рисси21