вспорол ткань и извлек лист бумаги. Артур стоял рядом и увидел несколько рядов цифр. Над ними – неумело нарисованный ключ, на котором было написано «К/Рыл-Д». Шульц вытянул шею, пытаясь лучше рассмотреть записку, но корнет положил находку в карман и молча вышел. С улицы тут же послышался крик с требованием прекратить перекур – судя по всему, жандармы никуда не торопились. Артур успел услышать, как они шептались между собой: дескать, корнет даже переночевать в доме не дает покойному, скорей хоронить, словно магометанина. А куда спешить?
Тяжело вздохнув, Артур отправился исполнять неприятную обязанность самого молодого – выносить ночную посуду. Поганое ведро стояло в кухонном закутке у печи, и там плавали сгоревшие обрывки. Артур удивился, заглянул в печь, немного покопался в золе – сначала ухватом, потом щепкой. Поиски оказались не напрасными: молодой ссыльный обнаружил еще несколько черных клочков сгоревшей бумаги – на вид таких же, как в ведре.
Его содержимое Артур вылил не в отхожее место, а за хлевом. Внимательно рассмотрел черные хлопья на траве и обнаружил, что один клочок, довольно прочный, до конца не догорел. Едва удерживаясь от приступа дурноты, Артур двумя палочками, словно пинцетом, поднял крошечный листок с обугленными краями и прочитал фрагмент: «…ию дыш…» Знакомое сочетание, и встречалось совсем недавно… Но где? Вспомнить не получилось. Артур тщательно вытер находку об сухую траву, завернул в небольшой лист лопуха и спрятал в карман.
Едва вернулся в дом, корнет увел старика Лосева на допрос в другую избу – там остановились жандармы. Покойного между тем положили в гроб, и старуха в черном платке читала псалмы.
Лосев вернулся через четверть часа и в ответ на расспросы товарищей недоуменно пожал плечами и хрипло пробурчал:
– Толок воду в ступе… Левушка, твоя очередь.
Ни Шульц, ни Столбов тоже не поняли, чего от них добивался жандармский офицер неопределенными расспросами вокруг да около. Артур, которого вызвали к Смыслову последним, тоже приготовился терпеть «сказку про белого бычка». Однако разговор получился неожиданно долгим.
От проницательного умного взгляда жандармского офицера молодому ссыльному стало не по себе. Недавно Артур читал, что икс-лучи немецкого профессора Рентгена якобы могут не только фотографировать кости через кожу, но и читать мысли человека. Артур не поверил журнальной байке, но взгляд корнета, казалось, генерировал именно «читающие» лучи…
– Артур Бергер, двадцати двух лет, несостоявшийся пианист, – задумчиво произнес жандарм. – Говорят, у вас феноменальный музыкальный слух, отличная память. Блестящая карьера пианиста была гарантирована. Кучи поклонниц тоже – с вашей-то внешностью. В каждой деревне по пути на вас девки заглядываются, не то что на невзрачного жандармского корнета… Да-с… Семья ваша приличная и уважаемая. Мать – польская дворянка, преподаватель Смольного института. Отец – баронет, профессор философии. Научил, получается, вас на свою голову гегелевской диалектике. Вот, пожалуйста, и переход количества в качество: