Житие и деяния преподобного Саввы Нового, Ватопедского, подвизавшегося на Святой Горе Афон
и острова с находящимися в них удобными для уединения горами. Однако сетование и печаль овладели всем священным тем собранием, и оно было полно смущения, будучи не в состоянии переносить разлуки.
14
Тогда и руководитель дивного Саввы был в числе избравших бегство и, выбрав для поселения вместе с некоторыми из подвижников Фессалонику, селится вместе с ними при одном из тамошних храмов, посвященном Божией Матери, ибо он так был изнурен глубокою старостью и такое имел болезненное и ослабевшее от чрезмерного злострадания тело, что ему решительно не по силам уже было состязаться с другими в продолжительных странствованиях по диким и холодным горам. Савва же славный остается там (на Афоне) с имуществом как будто для того, чтобы распорядиться домом, а потом, взяв книги, прийти к отцу, что было по Божественному устроению, как потом будет видно. В это время его стали обуревать противоположные помыслы и он находился в сильном недоумении, ибо когда ему приходила на мысль духовная любовь и приказания отца, тогда лучшим представлялось удаление (с Афона), и он только к одному этому склонялся, когда же, с другой стороны, он принимал во внимание отечество, кружок знакомых и друзей, благорасположение сродников, а прежде всего любовь отца, не только не иссякнувшую от времени, но еще усилившуюся, отвращался этого и всею душой склонялся к бегству (оттуда), ведущему к душевному благополучию. Ибо какое слово может изъяснить страдания родителей мудрого и ту трагедию, какая произошла у них по его вине благодаря любви к нему! Ибо когда он тайно замышлял еще уйти, как я говорил, от отцовской любви и связанных с нею неразрешимых уз, никого не имея общником этой тайны и никому вообще не подав повода ощутить свое удаление, то и путь совершился согласно его намерению, и ничто, при помощи Божией, не воспрепятствовало решению его, осияваемого светом свыше и неожиданно удачно окончившего свое путешествие. Для родителей же его все было полно мрака и отчаяния, и они не прекращали плача, ибо отказывалась от утешения душа их (ср. Пс. 76:3), сказал бы великий Давид, не потому, что они не имели соскорбящих, но скорее потому, что слишком много было сострадавших им и помогавших оплакивать дивного сына, ибо общее было тогда горе у фессалоникийцев, почему и общей радости и веселия они лишились благодаря его потере. И вот они стали исследовать священные храмы, училища (μουσεία) и монастыри, убежища аскетов и жилища мудрых мужей и всех, на кого он был похож своей жизнью. Но так как он нигде не отыскивался, то отец его вспомнил и о славном Афоне, и о горячей любви его к нему. Поэтому, потеряв всякую надежду на возвращение его, он прекратил розыски и расспросы о нем.
Тоски же о нем и крепкой любви к нему ни он, ни любезнейшая мать его не могли унять, более того, они еще усилились, как я только что сказал, и нисколько не исчезли от времени, тем более что слухи шли о том, что их сын и Богу угоден, и в добродетелях преуспевает и вследствие этого быстро идет к славе. Это не утаилось и от дивного Саввы. Поэтому он был полон раздумья и недоумения, как я сказал, и призывал Единого