А деньги откуда? Другая должность всё-таки была?
…Рассвело совсем. Я разглядывала белый с подтеками потолок.
Что там Люська наплела про квартиру? Дарственная? Какая дарственная? Мы же ипотеку оформляли…
Я снова попыталась сесть.
Ипотеку оформлял Димка, я металась между домом с дочкой-первоклассницей и больницей, где в реанимации лежал мой новорожденный сын. Мы с Димой приехали в банк, я подписала бумаги, не читая…. Но деньги-то мы платили исправно, каждый месяц!.. Теперь понятно, откуда столичный адвокат.
Часть 3
Через месяц я вышла из больницы. Ещё через месяц я оказалась разведёнкой с двумя детьми, без жилья и средств к существованию. Против велеречивого адвоката у меня аргументов не нашлось, и у суда вопросов не возникло. Спасибо, что про алименты не забыли.
Поселились мы с детьми у мамы, в однушке, доставшейся ей после развода с отцом. Ещё через месяц я вышла на работу.
– Наталья Павловна, у нас за время Вашего отсутствия прошла оптимизация…
Меня понизили в должности, урезали оклад почти вдвое… Но это было уже не важно. Я окаменела, я не чувствовала ничего, я ничего не хотела, меня держали только дети, они были той соломинкой, которая спасла меня от нахлынувшего отчаяния. И бессонными ночами меня точила одна и та же мысль: «Как могло случиться, что этот смешной очкастый паренёк превратился в жестокого монстра, выгнавшего из дома жену с двумя детьми? Как я не заметила этого перелома в его душе? Не увидела или просто не хотела видеть?» Ответа не было.
Лето заканчивалось.
Солнце уже не жгло, а нежно грело, прозрачный воздух пьянил. Я любила это время года. Я любила осенние горьковатые астры, жёлтые шары на длинных тонких ножках, высокие гладиолусы, огромные шапки георгинов. Вспоминалось детство, бабушка, её пироги. Как она вытирала повлажневшие глаза платочком, провожая меня с мамой и папой в первый класс. Я шла между ними гордая, в новой школьной форме с белым фартучком, в белых гольфах и туфельках на малюсеньком каблучке. А бабушка глядела нам вслед…
Тело моё ныло, сказывалось падение. Сидя на скамейке, я, как белка в колесе, прокручивала в голове недавние события. «Он сказал, а я… Надо было вот так… А он… А если… Он сказал… А надо было…».
Колокольный звон.
Я зашла в церковь. Долго стояла, не сводя глаз с измученного лица Спасителя. Не молилась, слова не шли. Не просила ни о чём, просто смотрела…
Батюшка внимательно наблюдал за мной, подошёл первый…
Меня прорвало, я рассказала ему всё, с самого начала, с той секунды, когда я вышла на балкон в этом проклятом халате, я рыдала, захлёбывалась. Батюшка молчал, и только глаза его смотрели спокойно и ласково. Я жаловалась на жизнь, я хотела мстить, я хотела добиться справедливости.
Рука священника легла на мою голову.
– Ты хочешь быть правой? Или ты хочешь жить? – тихо спросил он.
Эпилог
Иерусалим