чем заманивать в ловушку дикого вепря на склонах гор…
Дикий вепрь – так его назвал Лемантёй. Это странное совпадение, несомненно…
– Четвертый подвиг Геракла, – пробормотал Пуаро себе под нос. – Эриманфский вепрь…
Незаметно, исподтишка, он внимательно оглядел поднимающихся вместе с ним пассажиров.
На сиденье напротив него сидел американский турист. Стиль его одежды, его пальто, его саквояж, всё, до полного надежд дружелюбия и наивной увлеченности пейзажем, даже путеводитель в руке, – всё выдавало в нем американца из маленького городка, впервые попавшего в Европу. Еще пара минут, подумал Пуаро, и он заговорит. Об этом ясно свидетельствовало нетерпеливое, собачье выражение его лица.
С другой стороны вагона высокий, довольно представительный мужчина с седеющими волосами и большим крючковатым носом читал немецкую книгу. У него были сильные, подвижные пальцы музыканта или хирурга.
Еще дальше сидели трое мужчин одного и того же типа. Мужчины с кривыми ногами, внешность которых говорила об их принадлежности к миру лошадей. Они играли в карты. Вскоре, вероятно, они предложат кому-нибудь из незнакомых людей присоединиться к игре. Сначала этот человек выиграет, потом удача отвернется от него.
В этих трех людях не было ничего необычного. Единственное, что было необычно, – место, где они находились. Их можно увидеть в любом поезде, направляющемся к месту проведения скачек, или на борту небольшого лайнера. Но в почти пустом фуникулере – нет!
В вагончике ехал еще один пассажир – женщина. Она была высокой и черноволосой, с красивым лицом, которое могло бы выразить целую гамму эмоций, но вместо этого оно застыло и ничего не выражало. Она ни на кого не смотрела и не отрывала глаз от долины внизу.
Вскоре, как и ожидал Пуаро, американец заговорил. Он сказал, что его зовут Шварц. Это его первая поездка в Европу. Пейзаж, сказал он, просто великолепен. На него произвел огромное впечатление Шильонский замок. Ему не очень понравился Париж как город – его чересчур расхваливают; он побывал в Фоли-Бержер, в Лувре и Нотр-Даме и заметил, что ни в одном из местных ресторанов и кафе не умеют правильно играть джаз. Елисейские поля, считает он, очень хороши, и ему понравились фонтаны, особенно когда они подсвечены.
Никто не сошел в Лез-Авине или Коруше. Было ясно, что все пассажиры фуникулера едут в Роше-Неж.
Мистер Шварц объяснил свои причины. Ему всегда хотелось, сказал он, побывать высоко в заснеженных горах. Десять тысяч футов – это очень хорошо; он слышал, что на такой высоте невозможно как следует сварить яйцо.
В порыве своего простодушного дружелюбия американец попытался втянуть в разговор высокого седовласого джентльмена, сидящего на другой стороне вагончика, но тот лишь холодно посмотрел на него поверх пенсне и вернулся к чтению своей книги.
Тогда мистер Шварц предложил поменяться местами с темноволосой дамой: так ей будет видно еще лучше, объяснил он.
Вызывало сомнение,