Сказано это было как бы между прочим. Словно бы Николай Андреевич хотел ее успокоить, даже порадовать. – Впрочем, вы, конечно, в курсе, тайны тут никакой нет. Вы знаете, о ком я. Вернее, о чем. Тело нашли на лесном пожаре. Так, сказать, теперь объект неодушевленный. Впрочем, во всех протоколах пишется как о живом, только в прошедшем времени. Был, была, жила, работала, была прописана по адресу… и так далее. Главное установлено, что задушена. И так, знаете, простенько, гитарной струной. Никаких усилий, ни борьбы, ни страданий. Стальная петелька, и никуда не вырвешься. Вы играете на гитаре, Ирочка?
– Да, – простодушно кивнула Ирина. – Когда-то играла. То есть нет, нет.! А что?
– Это я просто так, к слову, – ласково заулыбался Николай Андреевич. – Соседи по ночам играют на гитаре. Другие бы жаловались на шум, а мне нравится. Живу, знаете ли, холостяком. По ночам одиноко.
«Как же это? Живу холостяком. Только что говорил про жену. Обманывает меня, да еще так откровенно, небрежно, врет прямо в глаза».
Ирина моргнула. Ей показалось, ресницы стукнули, как деревянные.
– Осторожно, спинка! – заботливо подскочил Николай Андреевич, – Говорил же вам, ненадежна. Заметил я, женщин обычно привлекает прочность, основательность, надежность. Но вы у нас нестандартная женщина, Ирочка. Редкое в вас обаяние.
Ирина, болезненно хмуря брови, стараясь понять истинный, скрытый смысл его слов, молча опять подняла на него глаза.
– Все. В Индию ничего нет. Индия кончилась, – хрипло, с раздражением кричала в трубку Таня. – Осталась Дания. Там прохладно.
Ветерок прошелся по кабинету, шевеля листки бумаги на столе.
– Ухожу, ухожу! До свидания, – отступая, проговорил Николай Андреевич. – Гитарной струной задушить! Чувствуется настоящая ненависть. А вы отдохните, Ириночка. Пятое июля, пятое июля… Вы без напряга, спокойненько вспомните. Может, кто-то вас видел в этот день, подтвердит. Такой пустяк. Мы живем в тесном мире. Что Дания, что Таиланд – в наше время все рядом. Уверен, что вас видели подруги, знакомые. А уж кто-то особенно близкий непременно вспомнит. Уверен…
Павел поднялся с кровати и, не одеваясь, прошел в душ. Ирина посмотрела ему в спину, мельком взглянула на гитару в углу. Потом нашла на полу пульт, включила телевизор. … Правительства всех уровней… совещания и заседания. На телевизионной картинке лица всех чиновников выражали озабоченность, и все они старательно хмурили брови. Она не могла понять смысла того, что они говорили, кроме того, что населению предлагалось собирать пакеты с молоком и другие продукты в помощь погорельцам. «Это логично», – подумала Ирина: – «Единственное, что сейчас не портится, это искусственное молоко». Она подошла к холодильнику, приложила холодный белый пакет порошкового молока к лицу и долго оцепенело сидела у открытой дверцы холодильника, пока опять не зазвонил телефон.
Ирина оглянулась на дверь душа. Павел не торопился выходить, наслаждался короткой прохладой. Ирина подняла трубку. Опять чужой разговор:
– Люди ищут последовательности в происходящих событиях, какого-нибудь