не допускали, что этот самый закон может их хоть как-то тронуть. Он не для них написан, а под них. Не они ему служат, а он – им. И вроде бы нельзя так с законом-то обращаться ни в одной стране, да и в той же России вроде тоже нельзя, но вот в девяностые годы вроде как… можно. Было.
Так в общественном сознании и закрепилось: нельзя убивать, прелюбодействовать, воровать, унижать личность, не выплачивать зарплаты, врать избирателям, но – есть небольшое такое «но». Если это имело место быть в девяностые годы, то оно вовсе не преступление, а даже, скорее, норма. Народу трудно понять эту норму, народ ведёт такие диалоги:
– А чего этот пропитуха теперь народ призывает к высокой нравственности, культуре и здоровому образу жизни? Он же сам лет десять тому назад перед выборами водку ящиками бесплатно раздавал, в драбодан пьяный по телевизору матерился. А ещё раньше его застукали в борделе, где он орал что-то про свою непомерную потенцию и наличие у него гарема, где есть особи обоих полов. Как же такое мурло теперь смеет обворованный им и его подельниками народ учить морали?
– Нуичто, что в борделе он там матюгался? Это же в девяностые годы было. В девяностые и не так можно было блядовать напоказ. Мода такая была, чем же люди виноваты?
– Но если человек был дерьмом в девяностые, он и в новом десятилетии им останется.
– Остаться-то останется, но ведь и дерьму надо как-то под требования нового века приспосабливаться.
То есть надо не соблюдать закон, а только правильно под него подстраиваться. Надо вовремя прогнуться под требования нового века. Не в нуль-нуль часов 31 декабря, а в том-то и дело, что «вовремя». Как говорят мелкие жулики, «в нашем деле главное – вовремя смыться». Надо правильно выгадать момент. Сумевшие этот самый момент выгадать, в самом деле, словно бы какой-то индульгенцией защищены. Их даже не смущает собственное «рыльце в пушку», они уже громогласно клянут и хают «порядки прошлого», проклятые девяностые. Хотя именно эти порядки и «проклятые» годы их несказанно обогатили и возвысили. Ах, какие неблагодарные дети получились у породивших их девяностых годов!
Ругают «продукт девяностых» олигархов, но в случае чего бегут занимать у них деньги под разные игры современности. Убийство банкира теперь называют «жестом девяностых», «выстрелом из прошлого десятилетия». Таперича, мол, так дела «не перетираются»: отстрелялись. Ещё вчера можно было, потому что год с другой цифры начинался, а сегодня – ужо нет. Таперича надоть рождаемость повышать ударными темпами, чтобы восполнить потери тех диких разборок, войн и алкоголизма. Вот так вот: из огня да в полымя.
Ещё одним лозунгом новой России стала борьба с бедностью. Однако, как и всякий лозунг, её куда легче провозгласить, чем осуществить на деле. Кто там знает, как с этой бедностью бороться, которая расползается по стране, как чума, от которой не придумана вакцина? Ведь предстоит вытаскивать из нищеты не каких-нибудь африканских иждивенцев, не в позапрошлом