в этой части цивилизованного мира; водители наливали в бачки омывателя дешёвую водку. В относительно тёплые дни (где-нибудь до –15°) разбавляли водой, в сильный холод использовали чистую.
Ещё везде был серый железобетонный промороженный социализм; изредка его бороздили жёлтые такси с зелёными огоньками.
Но уже работали товарные и валютные биржи, и повсюду продавались шашлыки, китайские белые кроссовки, кетчуп «Uncle Ben’s», блестящие выкидные ножи и видеокассеты с американскими фильмами, и по ночной столице во всех направлениях проносились «мерседесы-123» и джипы «ниссан патрол».
Всё дрожало и набухало в предчувствии перемен: наступал новый, справедливый мир, где каждому трудолюбивому, каждому упрямому и талантливому были гарантированы успех, розовощёкие дети, «роллс-ройс» и спокойная старость.
Сверкание этого нового мира, рождающегося прямо на твоих глазах и с твоим участием, здесь, теперь, – сводило с ума.
В конце февраля, по истечении первых двух недель работы, вечером, в холодной и сильно прокуренной комнате на первом этаже старого дома с окнами на Бульварное кольцо они сидели вдвоём и считали заработанные деньги.
Сергей лично распечатал на компьютере список расходов из тридцати позиций и положил перед боссом.
Тот внимательно изучил, ухмыляясь критически.
– Это что? – спросил он. – «Помыл машину – двести рублей».
– Машину лучше держать в чистоте, – ответил Сергей. – Грязь уничтожает краску. Тачка должна быть чистая.
– Нахер, – сурово ответил Женя и вычеркнул строку толстым чёрным фломастером. – Тачку летом продадим, купим новую. Машина – боевая, разъездная, расходный материал, нечего её жалеть. А это что? Какой такой банановый ликёр?
– Ты сказал, чтоб я подарил кассиру в банке.
– Тысячу двести за банановый ликёр?
– Это был самый дешёвый банановый ликёр.
– Ладно, проехали. А это? Что такое «десять баксов»?
– Старая купюра. Надорванная. В банке её не взяли.
– А как она к тебе попала?
– Она была в пачке, которую дал Нугзар.
– Почему ты не проверил всю пачку?
– Я проверял. Но Нугзар говорил, что спешит…
– Так не пойдёт. У нас был уговор: каждую купюру надо проверять. Эту рваную десятку – ставь себе на грудь.
И снова чёрный фломастер прокатился по белой бумаге.
Женя Плоцкий смотрит внимательно и зорко, словно охотник, выслеживающий добычу.
– Это что? «Уголовный Кодекс – пятьдесят пять рублей»?
– Новая редакция. С изменениями и дополнениями.
– И где он?
– У меня дома. Читаю.
– Хорошо. Дочитаешь – привези. Я тоже посмотрю. Говорят, там много интересного. А вот это – что такое? «Свитер, две тысячи семьсот»?
– Ты сам сказал, чтоб я купил новый свитер. Ты сказал, что в старом мне ходить нельзя. Я купил новый. Вот он, на мне.
Сергей оттянул пальцами ворот чёрного свитера.
– Я