делать. Ведь Герман был человеком маленьким и подневольным, не имевшим права на душевные порывы.
Что-то глубоко внутри него противилось этому поступку. Но он не знал, что ещё может сделать в этой ситуации. Ничего более умного не приходило ему в голову. Потому он твёрдо решил действовать по обстоятельствам. Он давно знал Грина, давно работал на него. Но как ни странно, всё ещё не терял надежды на его благоразумие. Его единственной целью было убедить босса в том, что семья Нодара денег не получала – а значит, они с Грином изначально шли по ложному следу. Пусть это и не давало ответа на вопрос: «Где, чёрт возьми, мои деньги?» – а скорее создавало ещё больше вопросов и загадок.
4
Грин
Владимир Гринёв, более известный как Грин, был уже почти пятидесяти лет от роду, из которых почти тридцать держал в страхе свой район. Известен он был и в Москве, хотя там его не воспринимали всерьёз. Этот неприглядный факт он тщательно пытался скрыть от своих, чтобы не потерять авторитет. Столичная «братва» считала Грина старомодным, этаким пережитком девяностых. У него частенько «сносило крышу». Уж очень он не любил мирно договариваться. Чуть что – сразу хватался за пистолет. «Это добром не кончится, – говаривали конкуренты. – Рано или поздно дурные манеры доведут его до могилы».
Однако Грин был на зависть живуч и неуязвим. Он разбирался в людях и отличался особой скрупулёзностью в выборе партнёров и «шестёрок», коей являлся и Герман. Мало кого он подпускал к себе близко, мало кому доверял, но зато это были люди давно проверенные. Хотя даже к ним он старался не поворачиваться спиной. В Москве знали, что Грин всегда держит слово и не подводит, хотя договориться с ним порой бывает нелегко.
Гринёв представлял собой огромную тушу весом более центнера, с вечной одышкой и гигантской челюстью, значительно превышающей по размеру верхнюю часть лица. Совершенно не шли ему и даже в чём-то комично смотрелись на его голове редкие рыжие волосы. Шея у него отсутствовала, а пивное пузо, словно мешок жира, противно свисало над ремнём. Надо сказать, Герман по сравнению с этим кабаном был красавец.
Грин сидел трижды. Первый раз – ещё до рождения Германа. Дважды юный Герман встречал его с зоны. Грин любил носить открытые майки, чтобы хвастаться своими многочисленными татуировками. По его телу можно было легко прочесть всю его биографию – нательная живопись содержала информацию о местах отсидки, сроках, статьях и даже именах сокамерников.
Хата Грина, в которой он не жил, а только «принимал аудиенции», представляла собой тёмную угловую каморку, добрую половину которой занимал сам хозяин. Столь неприглядное место без окон, с серыми стенами и оголённой лампочкой на потолке, напоминавшее тюремную камеру, было выбрано не случайно. Это работало на создание устрашающего образа «вора в законе», но главное – в таком «офисе» Грин был неуязвим. Со всех сторон каморка была защищена толстыми стенами. Неоткуда было наблюдать за тем, что в ней происходит, негде было поставить жучок. Некуда было и бежать из неё, что наводило особый ужас