Езжай в Москву… найди… пусть едет домой!
– Я поняла тебя, мамочка! Я поеду в Москву, найду мами и привезу его домой!
– Да, – продолжала лепетать Нино, – езжай… найди… привези…
Наверное, где-то в глубине души Пася понимала, что просьба была обращена не к ней и что мать ни за что не попросила бы её об этом и не разрешила бы ехать. Но она вдруг почувствовала себя главой семьи – самой старшей из тех, кто присутствовал здесь, будучи жив и вменяем. Она почувствовала, что может сделать что-то для своей семьи, чтобы вывести её из этого невыносимого положения. Она почувствовала себя взрослым человеком, который не вправе сидеть без дела, а обязан принимать решения и совершать поступки. И мать невольно дала ей повод для смелого, но неизбежного (как Пасико казалось) решения.
– Тебе надо ехать на электричках, – наставлял сестру Профессор Мамука с картой в руках. – Гляди: Курск – Орёл – Тула – Москва.
– Курск – Орёл – Тула – Москва, – повторила Пася.
Это было большой тайной брата и сестры, в которую они не решились бы посвящать взрослых, ибо подсознательно понимали, что никто не одобрит эту поездку. В рюкзачок, ещё с лета припасённый для будущей школьницы, Мамука сунул сестре буханку хлеба, батон колбасы и консервов – всё, что нашёл в холодильнике.
– А что будет есть Циндалька?
– Ты что, возьмёшь котёнка с собой?
– Я с ней ничего не боюсь!
Пасико почему-то решила, что это девочка, хотя это трудно было на тот момент определить. Это тёплое пушистое существо было ещё меньше и беззащитнее самой Паси, отчего она рядом с ним чувствовала себя большой и сильной.
– Тебе надо выучить одну русскую фразу. Запомни её. Будут к тебе обращаться – говори чётко и без акцента: «Я – грузинская девочка. Меня зовут Пасико». Повтори?
– Я – грузинская девочка. Меня зовут Пасико.
Погода резко наладилась, когда Пася вышла из дома. И в этом она углядела знамение судьбы. «Я всё делаю правильно!» – внушала она себе. В кармане куртки лежала и урчала Циндалька. Пасико никогда не уходила дальше родного посёлка. Она всерьёз полагала, что Москва столь же мала и, приехав туда, она сможет спросить у любого: «Где мой папа Нодар Гвиниашвили?» Или даже просто крикнуть погромче: «Мами!» – и он отзовётся. С такими мыслями и брела она по лужам к станции, нашёптывая, словно скороговорку:
– Я – грузинская девочка. Меня зовут Пасико.
2
Герман
Герман Асатиани был грузином всего на четверть. Его мать была русской, как и бабка по отцовской линии. В лице его не было почти ничего грузинского. Надо сказать, лицо его было весьма неприятным. Ещё в школе старший брат говорил ему: «Девки никогда на тебя не клюнут с такой рожей. Тебе надо идти либо в бизнесмены, либо в бандиты – что, впрочем, одно и то же».
В то время и в том месте, где вырос Герман, это действительно было одно и то же. И считалось самым модным и престижным занятием.