понять: как я дошёл до такого? Как можно сотворить такое и оставаться безразличным?
Столкнувшись с тотальной человеческой бессовестностью, недолго и самому потерять совесть, не правда ли? Ведь что такое совесть, как не набор правильных жизненных установок, традиционных понятий о добре и зле? Если же ты отчётливо видишь, что они перестали работать – как же можно им дальше следовать? Если тебя вывели из равновесия, лишили почвы под ногами – как же можно рассчитывать, что ты поведёшь себя в соответствии с установками, выработанными твоим устойчивым, равновесным сознанием?
Человек в экстремальной ситуации ведёт себя совсем иначе, нежели в обычной жизни. Будучи смельчаком в обычной жизни – он запросто может оказаться трусом в экстремальной ситуации. И наоборот. В экстремальной ситуации человек совершает поступки, которых от него никто не мог ожидать. Но даже не это главное, а то, что в экстремальной ситуации человек совершает поступки, которых сам от себя не мог ожидать.
Вот и я совершил нечто такое, чего никто от меня не мог ожидать. Нечто такое, чего я сам от себя не мог ожидать. Но даже не это удивляет меня больше всего, а то, что меня совершенно не мучает совесть. Как говорят в детском саду, она первая начала. Настя первая сделала то, чего я не мог от неё ожидать. И сделала это без намёка на угрызения совести, тем самым разрушив все мои понятия о добре и зле. Неужто она ожидала, что я поведу себя в соответствии с ними? Неужто, сделав непредсказуемое, она ожидала от меня предсказуемой реакции? Почему каждый человек думает, что он невероятно сложен и непредсказуем, тогда как все остальные люди просты и предсказуемы, словно лабораторные крысы?
Настя презрела всякое понятие совести, променяв совесть на самолюбие. Она первая начала эту игру самолюбий и объявила правила этой игры, по которым пришлось играть и мне и которые обернулись в итоге против неё самой. И теперь я не жалею ни об одном своём шаге, ни об одном слове, ни об одном поступке. Потому что справедливость, на мой взгляд, восторжествовала. Справедливость в той системе понятий, которую Настя объявила единственно правильной. И цель (вернее то, что Настя объявила целью) достигнута: моё самолюбие удовлетворено. А больше мне ничего и не нужно. Не нужны деньги, не нужна Настя, а нужно только моё самолюбие. Ведь именно самолюбие, а не деньги она так стремилась отнять у меня. И тем самым похоронила во мне не только любовь и доверие к ней, но также совесть и доверие к самому себе.
Об этом я мучительно размышлял до утра, пока пьяный Лёва бормотал что-то невнятное. Рано утром, когда он уже отрубился и храпел, лёжа мордой на столе – мне на мобильный поступил звонок с незнакомого номера.
– Сорок первая городская больница. К нам поступила Ваша супруга. Автомобильная авария. Приезжайте.
Они думали, я ничего ещё не знаю. И я должен был подыгрывать.
– Боже мой! Что случилось? Она жива?
– Приезжайте срочно!
Даже