пригласил завтра на выставку (совместная, его и Гринмана) в Иерусалимский музей. Дело хорошее, поедем.
10.3
Дорогой Наум, привет!
Саня обменял книги на рваксы, так что все хорошо, теперь мы думаем, какой будет отклик на ваше сочинение, кое-кто уже получил в руки роман, и если Гольдштейн, так ли зову его, напишет для журнала Глеба Морева Новая Русская Книга, то они умрут от радости. Уже в основных крупных московских журналах книга есть, ИЗДАТЕЛЬСТВО номинирует ее на Букер.
Мы же теперь будем дружить и тусоваться взаправду, будто нам нравиться наша литература, то есть вам моя, а мне, соответственно, ваша.
Соберусь с духом, и пошлю вам кое-что из себя новенького, хотите прозу или стихи.
И будем обсуждать недостатки, которые и являются настоящими достоинствами! Так?
Сейчас, скину с себя пару еб… ных книжонок и пошлю вложенный файл, ближе к концу недели.
У нас тут снова зима – лютое солнце, мудаки в Финском заливе и на Ладоге подледно рыбачат, потом их спасают всеми вертолетами мира. Недавно снимали с ладожской льдины 1100 (тысячу сто) мудозвонов.
У меня, кажется, вышел в Нов. мире N 3 рассказец. Поглядите. Наверное, в интернете есть, но я журнала еще не видал. Кстати, Костырко книжку получил на отдел критики. На днях пошлю вам свой роман.
Жму длань солдата.
Всем привет
Ваш НК
Наум, еще раз привет, вот собрал кое-что, что не печатал, хотите, прочитайте, хотите что хотите.
Я уже не пишу стихов 4 месяца, чего-то не хватат, как в Саратове говорят в районе Похуяровка, где прошло мое босоногое детство.
Может вас это развлечет…
Жму лапу
НК
Ездили в Иерусалим, на вернисаж Пепперштейна. По дороге встретил Бараша с Ирой, она несла в рюкзачке младенца. Бараш был настроен доброжелательно: подарил последний номер «Зеркала» и даже лишний пригласительный подарил. Удивлялся «ловкости» Пепперштейна: «Другие жизнь кладут, чтобы в Музее выставиться…»
Я расфуфырился, надел флорентийское пальто, направо и налево хвастался книжкой. День был солнечный, но прохладный, славный денек. В саду скульптур тусовались, вино на халяву и прочее. Я изображал сияние успеха и фотографировал. Бараш стремился попасть в кадр с великими. Бочком-бочком.
На выставке встретил Дану с Некодом, показал книжку. Вдруг увидел, что такое черная зависть: аж почернела, онемение хватило, столбнячок. Собравшись с силами, полистала. Наткнулась на слово «Сингедрин». «Сингедрин, вместо Сангедрин», – обращаясь к Некоду. «Наверное, опечатка..», – это уже мне, ласково-снисходительно, мол, вы же не могли так ошибиться, вы же не идиот, правда? Но мое наглое добродушие не было поколеблено: «А черт его знает!» – и я подмигнул Некоду. Даже захотелось хлопнуть его по плечу, но решил, что это будет излишне. Он передернулся в неразрешенной улыбке, а Дана, выронив презрительное «поздравляю», отвернулась. А я вспомнил, как она меня поддела с «эц юхасин13», эпизод