ниве. А также чтобы тебя радовали близкие – в частности, чтобы все утряслось с «младшеньким».
Сейчас у меня Миша, мы с ним чуть ли не весь день вместе разносили газеты («для компании»); так он добавляет:
Первое, поздравь и Марию Наумовну тоже, т.к. она тебя родила. Второе. Дай бог, чтобы твои опасения по поводу судьбы Израиля оказались напрасными. Надеюсь, что с сердцем будет все в порядке.
Матвей, Миша
6.3. Гулял утром с собакой и мучался: надо позвонить Л, поскольку вечером мы идем с ней в «Гешер», на «Сатана в Москве», но она, конечно, захочет встретиться и утром, а я не хочу. И надоело делать то, что не хочешь. Вот чем Р хороша: будет ей больно, или не будет (да не будет, не тешь себя), но она без меня обойдется. И поэтому она меня не тяготит. Если и «виснет», то только по телефону («Ну подожди! Скажи мне еще что-нибудь!»). И из постели не выгонишь. Вспомнил наше последнее отравленное свидание, загрустил, позвонил. Записал на автоответчик: хотел поговорить, скучаю, целую. Потом позвонил Л.
– Ну, как проверка?
Эдак с иронией. Знает ведь, что вру, знает по дневникам, что по воскресеньям у меня свиданка…
– Вроде ничего не нашли, все будет ясно в четверг, после кардиолога. Так во сколько там начало?
– В восемь тридцать.
– Так давай часов в шесть встретимся? Можем по Яффо погулять.
– А мы разве утром не встретимся? Ненадолго.
– Ну, ненадолго нет смысла…
– Ты успеешь вернутся.
– К пяти? А потом снова бежать? Нет (о, как я тверд и решителен!), давай вечером.
– Ладно…
Почти с вызовом. После паузы нашла блестящий маневр:
– Я вообще-то хотела в музей Гутмана зайти, там сейчас выставка Гутмана и Рубина…
– В Неве-Цедек?
– Ага.
– Смотри, если на пару часов…
– Да, ненадолго.
В музее я распалился. Не могу сказать, что Гутман зажег. Пошли в гостиницу на берегу. Жадно сцепились. Когда лежал в расслабоне, обратил внимание, что она украдкой косится на Него. Как-то, показалось мне, с удивлением, будто Он вырос. Приободренный вогнал еще порцию, сзади. Чувствовал себя тараном, пробивающим крепостные ворота, могуче прошло.
– Сердце не болит?
А сама задыхается.
– Вроде нет.
Повесила мне какую-то гайку на грудь.
– Ты чего?!
– Биополе смотрю.
– Ну ты даешь.
Убрала гайку.
– Нет у тебя ничего.
– Нет, так нет, я не против.
«Сатан бе Москва»7 сделали добротно, визуально эффектно, и музыка ничего, и даже пели прилично, но смотреть было неинтересно. Иллюстрация. Потом в кафешке у театра выпили по стаканчику сухого красного, день рождения как ни как. Подарила 21-ый концерт Моцарта.
7.3. Звонил Мише в Москву. Голос бодрый. Принялся, как всегда, анализировать мои «сердечные дела».
– Мне кажется это у тебя на фоне того,